– И почему это он нам подходит? – спрашивала кавычка у сестры, прильнув ко мне. Я чуть отодвинулся назад, но был сразу же успешно возвращён обратно отлаженным синхронным движением их рук, подхватившими ножки стула с двух сторон. Левая, то есть кавычка, так она сидела слева от меня, снова прижалась ко мне и продолжала правой.
– Ты тогда сказала, что он сто процентов подходит. Вот этот вот… – закатив глазки в правый верхних уголок, не прекращала левая белянка. При этом голова её располагалась у моей груди, и видел я токмо её макушку.
– Я тебе говорю.. он.. особенный… – точно так же придвинулась правая и после этого ответила.
Теперь я лицезрел две макушки. Их чернющие волосы, да что уж там, сами они.. благоухали, подобно двум цветкам Виолы Виттроки сорта «Атлас Блэк», да что уж там.. и выглядели сверху они точто так же прелестно.
– И почему же?
– Упрямая! Вот смотри… – заинтересовала скобка, а после, отпрянув, уставилась на меня и полюбопытствовала; кавычка тоже отпрянула. – Красавчик, а расскажи, что ты видишь, когда смотришь на нас?
Необычная загадка. Однако на неё тут же, будто бы сама, вылезла и странная отгадка.
– Я вижу.. я вижу два пятна за каждой из вас. Например, у тебя большое фиолетовое, обрамлённое серебром, и зелёное поменьше. А у тебя всё наоборот: что побольше – зелёно-серебряное, а что поменьше – фиолетовое, – удивлял я, повернувшись сначала к скобочке, потом к кавычке.
Вылупившись друг на друга, лишились дара речи…
«Странно…» – подумал я.
Да уж.. ты или откуда-то знаешь всю подноготную о нас.. или, и правда, особенный… – неуверенно очнулась кавычечка.
– Я же говорила…
– Какую подноготную? – теперь удивился пишущий эти строки.
– Да так. Потом узнаешь.. наверное…
Принесли подогретую выпивку и шесть штучек сладкой закуски. Ярко-жёлтые матовые упругие шарики из рисовой муки, украшенные сверху сердцевиной какого-то цветка, дразнили и соблазняли невыносимо; так, что я моментально схватил один из них и устремил в рот.
– Стой! – заорали обе.
– Сначала прожуй цветок. Это очень изысканный труд тысячи пчёл, опыляющих его, неблагодарный.
– Что ж, окей.
«Не стоило этого делать…» – сначала подумал я, пока язык и полость