– Потрясающе!
– Да, – с некоторой продолговатостью сказал я. И посмотрел на его пиво.
– Можешь глотнуть, – заметил он мой взгляд.
Я согласился не сразу. Посидел, подумал. За соседними столиками бормотали: «Особенная, особенная!..» Потом взял бокал соседа, сделал глоток.
– Скажи…
– Что? – спросил я, не отрываясь от бокала.
– А она – твоя женщина?
Я замер, потом сделал ещё глоток, поставил перед соседом его бокал.
– Не совсем, – наконец, твёрдо сказал я.
– Олег Олегович! – укоризненно сказал вдруг буфетчик. – Зачем пить из чужих бокалов? Есть же чистая посуда.
Тут он проворно подошёл и поставил подле меня чистый стакан.
– Не совсем, не совсем, – засвистали за соседним столиком.
Один из пьяниц подошёл ко мне и насыпал прямо на столешницу сухарей из пачки.
– Сухарики! – умильно сказал тот.
Я на него даже не взглянул.
Он не хотел отходить. А дай ему волю, так непременно бы уселся к нам третьим. Сволочь такая!
– А вот у меня ничего нет особенного, – антисанитарно сказал он. – И не было никогда.
– Сядь на место! – прикрикнул Олег Олегович.
Тот плюхнулся за свой столик.
Сосед мой снова почесал голову и отлил мне пива в стакан. Больше половины от того, что у него оставалось.
– Значит, она не твоя женщина?
– Не совсем, – снова сказал я.
Тут он задумался. Я не мешал ему думать. Мне было, чем заняться. Я тоже почесал голову. Через берет. Рядом с наростом.
– То есть… она не совсем твоя женщина и не совсем не твоя?
– Примерно так, – согласился я.
Все нас, конечно же, слышали. Сидели теперь, осмысливая мой ответ.
– Ещё рыбы? – сказал сосед.
– У меня осталась.
– Ну, ничего, пусть ещё будет, – сказал он и придвинул ко мне все остатки своей рыбы.
Я взял рыбу.
– Особенная женщина – всё равно хорошо, даже если она не совсем твоя, не правда ли?
Я ел рыбу и потому промолчал.
– Конечно, хорошо, – сам себе ответил он.
– А она точно красивая? – спросил тот, что насыпал мне сухарей.
– Совсем дурак! – сказал сидевший напротив того. – Как особенная может быть некрасивой!
– Верно, – вздохнул тот.
Олег Олегович смотрел на меня. Он будто бы колебался. Я собрал оставшиеся сухари и ссыпал в карман.
– У тебя, может, нет денег? – спросил он.
Я застыл на минуту. Даже бросил есть рыбу.
– И что? – ответил потом неприязненно.
– Ничего. У меня есть деньги, я мог бы и тебе дать.
– Разве ты работаешь? – сказал я.
– Вот ещё! Нет, конечно.
– А откуда?
– Я видел трупы, здесь недалеко, во дворе на улице Писарева, я мог бы и тебе показать. Я у них пошарил в карманах, там были деньги.
– Кто их убил?
– Да мало ли! – махнул он рукой.
– А что ж