– Ай, ду-ду, ду-ду,
А я в хату иду.
Печка топится,
Блинов хочется.
Открывайте сундучки,
Доставайте пятачки.
Пятачков нету -
Давайте конфету.
А конфету не дадите-
В гости к нам не приходите.
Колядование было связано с подношением даров поющим. Считалось, что чем щедрее ты одаришь гостей, тем благосклоннее к тебе лично будет весь последующий год. Конфеты и звонкие медяки щедро рассыпались в сумки и пакеты счастливых детей. Дефицит сладостей забывался и расточительным дождем проливался в детские руки. Малыши выбегали на улицу и делились с встречными стайками сверстников местами, где находились самые вкусные конфеты. Одна квартира привлекала не богатством подношений, а нетипичным звонком входной двери, внезапно исполнявшим «К Элизе» Бетховена вместо привычного отрывистого звука. Затем дверь приоткрывалась под мелодичные чары минора, и из узкой щели выезжал смачный кукиш жильца. Этот внезапный спектакль доставлял детям несказанное удовольствие, они неоднократно вызывали его, забыв про конфеты, и хохот разносился навстречу издевке. Ближе к вечеру улицы и подъезды заполняли пьяные взрослые, трезвонящие в первые встречные квартиры в поисках стопки спиртного. Некоторые жильцы благодушно наливали алкоголь, лучась теплом праздничного волшебства, другие гнали их взашей, называя антисоветскими дармоедами. Тазы со сладким уловом истреблялись еще долгие месяцы, вплоть до яркого прихода Масленицы, которая венчала собой окончание зимы. Земледельческий обряд, питающий плодовитость земли в древние времена, приобрел новое значение: вдоволь повеселиться и наесться, разогнав своим неуемным весельем последние усилия холодных дней. Кулачные бои питали силой урожай будущей пшеницы. Чучело, символизирующее зиму, сжигалось, унося вместе с искрами напасти и невзгоды. Мир языческих откровений, соприкасаясь с советской