Колесо лопнуло, когда автобус подъезжал к посёлку. Мне показалось это дурным знаком. Я не был в Эссо два месяца. И я скучал по Ольге.
Долгая разлука, неожиданная в начале июня жара, дорожная пыль, – всё изрядно угнетало. Ко всему – лопнувшее колесо.
Народ двинулся из салона размяться, покурить. Я вышел вслед за всеми, и первое, что увидел на обочине, – ярко – зелёный щит с жёлтой эмблемой «Ротари». Клуб боролся за чистоту. Посёлок и территория, прилегающая к Эссо, значились как округ под номером 5010. Где–то у них там всё было схвачено и поделено на округа и участки, занесено в реестры и гроссбухи.
Железное ротарианское колесо куда–то катилось. И я не стал ждать, пока водитель поставит запаску, вытащил из автобуса свой рюкзак и пошёл пешком. Я хорошо знал дорогу.
Палатку я поставил среди берёз, там, где Уксичан делает прихотливый изгиб, и без рюкзака, налегке, отправился к Ольге. Она жила в родительском доме. Это совсем недалеко, нужно только перейти на другую сторону реки. Я шёл по навесному мосту, и талые воды пели мне о скорой встрече.
Мы с Ольгой помолвлены. Её родители благосклонно терпят нашу связь. Однако главный вопрос висит, что называется, в воздухе. Я всё тяну и говорю себе, что следующей весной… и пусть оно завяжется на небе, – так я рассуждал.
Встретили меня радушно. После долгого застолья мы с Ольгой ушли в палатку. Моя палатка одноместная, однако от тесноты мы совсем не страдали. Уговорить остаться Ольгу на ночь я так и не смог. В советской школе Ольга была пионервожатой, под возглас «знамя школы внести!» азартно дула в пионерский горн. Она «являла пример», как тогда выражались.
– Что они подумают? – риторически вопрошала Ольга, имея в виду своих родителей.
– Действительно, что? – я разыгрывал недоумение.
В долгих сумерках мы прошли с Ольгой до калитки, и я вернулся. Ужинать не стал, лишь подбросил в огонь дров. Ранним летом голодный медведь подходит к жилью совсем близко. Я забрался в палатку и на свежем воздухе быстро уснул.
Утром я раздул тлеющие угли, позавтракал и отправился к бассейну. Надо бы сказать, что бассейн в Эссо открытый. До вечера здесь почти никого нет. И в этом своя радость. Один раз в неделю меняют термальную воду, убирают мусор. Знакомый щит с жёлтым колесом напоминал о необходимости здорового образа жизни.
Судя по всему, бассейн переживал не лучшие времена. Он зарос невзрачной зеленью, был грязен и непригляден. Пришёл эвен с гаечным ключом в руке, остановился у слива и замер. Лицо его ничего не выражало. Двое мальчишек заворожено смотрели, как пенится уходящая вода.
Я вежливо спросил, кто будет чистить бассейн.
– Вот они, – эвен нехотя кивнул на пацанов и отвернулся. Нет, он не был членом «Ротари», как не были и мальчишки. Но кем был я для этого эвена, пришелец с иным цветом кожи, проходящий человек?
Всё–таки я полез в бассейн. Термалка пахнет тухлым яйцом. Это сероводород. Но его немного, и к запаху привыкаешь.
Здесь