Второй раз проснулся, когда лагерь выгоняли на работу. Подумал: "Скоро поведут на экзекуцию". Постучал, попросил воды. Сказали: "Сейчас". Мучительно медленно тянется время. Терзает жажда. Уже наши приходили на обед и давно ушли. Жажда сильнее голода. Лежу навзничь, не шевелюсь. И не поят, и не бьют. "Наверное, отправят в гестапо или в тюрьму. Пить не дадут…" Стучу. Голос Тюленя:
–Was ist los? Что случилось?
– Мне нужно в уборную, только быстрее.
Повел. В умывальнике напился воды и пошел в туалет. Когда я вышел, увидел Тюленя аж около дежурки. Когда подошел к нему, он сказал: “Иди в барак”, и вдогонку:” Завтра утром на завод”. Я обернулся: «В какой цех?” Он гнусаво промямлил: ”Kernmacherei” (Стержневой).
Не понимаю, что случилось. Это же неестественно. Не только не наказывают, а еще и возвращают на прежнее место работы. Если они порой бьют без причин, то уж при первом удобном случае не преминут воспользоваться.
– Даже Отец родной отправлял на каторгу за опоздание или прогул, а уж за отказ от работы и вовсе ставил к стенке, – говорит Кардинал, – определенно здесь замешаны небесные силы.
– Небесные силы, – глубокомысленно заключает Жора, – безбожников не охраняют.
– Все гораздо проще, – говорит Павел, – они не трогают нашего Д'Артаньяна из боязни, что он рассыпется. Я же выдерживаю.
– Меня с тобой, конечно, не сравнить, но я не такой уж скелет, как ты об этом все время говоришь.
Володя поворачивается ко мне на нарах и почти шепотом:
– Но это наиболее вероятная причина.
После ужина встретились с Галей в столовой. У нее жалостливо-озабоченный вид.
– Сашунечка, братик ты мой дорогой, где ж ты был? Что они с тобой делали? Били сильно?
– Да нет, Галочка, не били. Сам не понимаю почему. Только сутки продержали в карцере.
– Миша видел, как тебя посадили в карцер и сказал Володе, а то бы мы и не знали, где ты. И не кормили тебя, зверюги. На вот возьми. Бери, бери. Поешь, отдохни и приходи, поговорим.
10 августа 1943 года.
Снова оказался на ночной смене, работая на брилленкернах. Похоже, я едва избежал порки – наш ненавистный надсмотрщик Янсон уехал в Вормс на другой завод, да ещё там и заболел, вернувшись лишь вчера. Можно сказать, мне повезло, ведь если бы он был здесь, вряд ли мне удалось бы избежать его гнева.
Оскар говорил что-то об итальянцах, но так туманно и уклончиво, что я толком не понял, что произошло. Похоже, итальянцы то ли вышли из войны, то ли повернулись против немцев, а может, просто сбежали по домам. Одно стало ясно: старая пословица "Лучше сто раз быть трусом, чем один раз мертвецом" для них теперь как руководство к действию. Проклятая "Ось" вроде как начинает трещать.
Воздушные тревоги продолжаются по-прежнему каждую ночь – нас гонят в убежище с часу до четырёх утра. Говорят, что сегодня ночью, вместо бомб, город был засыпан листовками.