– Стало быть, и у вас насчет паспортов-то туго? – подмигнул Николай Иванович.
– Есть. Мы свободне держава, но у нас везде паспорт.
Разговаривая с брюнетом, супруги и не заметили, что уж давно стемнело и в вагоне горел огонь. Николай Иванович взглянул на часы. Было уж девять. Брюнет предложил ему папиросу и сказал:
– Србски табак. На Србия добр табак.
– А вот петербургскую папироску не хотите ли? – предложил ему в свою очередь Николай Иванович. – Вот и сама мастерица тут сидит. Она сама мне папиросы делает, – кивнул он на жену.
Оба взяли друг у друга папиросы, закурили и расстались. Брюнет ушел в свой купе, а супруги стали ждать станции Карловиц.
– Карловцы! – возгласил кондуктор, проходя по вагону.
После станции Карловиц Глафира Семеновна стала связывать свои пожитки: подушки, пледы, книги, коробки с закусками. Ей помогал Николай Иванович.
– Скоро уж теперь, скоро приедем в Белград, – радостно говорила она.
V
Подъезжали к станции Землин – австрийскому городу с коренным славянским населением, находящемуся на сербской границе. Вдали виднелись городские огни, в трех-четырех местах блестел голубовато-белый свет электричества.
Николай Иванович и Глафира Семеновна стояли у окна и смотрели на огни.
– Смотри-ка, огни-то как разбросаны, – сказала она. – Должно быть, большой город.
– Да. Это уж последний австрийский город. После него сейчас и Белград, славянское царство. Прощай, немчура! Прощай, Гуниади Янусы! – проговорил он.
– Как Гуниади Янусы? – быстро спросила Глафира Семеновна.
– Да ведь это венгерская вода, из Венгрии она к нам в Россию идет. Ну, я венгерцев Гуниади Янусами и называю.
– Да что ты! То-то она мне так и противна бывает, когда случается ее принимать. Скажи на милость, я и не знала, что эта вода из цыганской земли идет! По Сеньке шапка. Что люди, то и вода… На черномазого человека взглянешь, так в дрожь кидает, и на воду ихнюю, так то же самое. И неужели они эту воду Гуниади так просто пьют, как обыкновенную воду?
Николай Иванович замялся, не знал, что отвечать, и брякнул:
– Жрут.
– Да ведь это нездорово, ежели без нужды.
– Привыкли, подлецы.
– Ужас что такое! – произнесла Глафира Семеновна, содрогаясь плечами, и прибавила: – Ну, отныне я этих венгерских черномазых цыган так и буду называть – Гуниадями.
Убавляя ход, поезд остановился на станции. В купе вагона заглянул полицейский в австрийской кепи и с тараканьими усами и потребовал паспорты. Николай Иванович подал ему паспорт. Полицейский вооружился пенсне, долго рассматривал паспорт, посмотрел почему-то бумагу его на свет, вынул записную книжку из кармана, записал что-то и, возвращая паспорт, спросил улыбаясь:
– Студено на Петербург?
– Ах, вы славянин? Говорите по-русски? – оживился Николай Иванович, но полицейский махнул ему рукой, сказал: «с Богом!» –