Прежде в России ему попадались газеты, но не было тогда в нем той жажды узнавания новое, что объявилась сейчас. Он причитывал газеты от заголовка до подписи редактора . Часто перечитывал отдельные статьи и нетерпеливо ждал свежих новостей. Это походило на пьянство. Осип видел таких –то в городе, которые живут от рюмки до рюмки. Часто по вечерам он думал, что те события, в которых он участвовал сам, в газетах выглядят важнее, значительнее, чем тогда, когда они происходили.
Что он видел? Грязные дороги, марширующие полки и толпы раненых, а в газетах все получало смысл и значение, здесь в во всей этой мешанине воинских частей, перепутавшихся обозов, санитарных лагерей, окопов и грохающих выстрелами редутов, был виден общий смысл и определенный порядок. Было то, что задумывали в штабах, было и объяснение почему не получилось. Или получилось да не так, как хотелось генералам … Но одна мысль , неотвязная, как боль от сидящего в теле Осипа осколка гранаты, постоянно сверлила ему душу: неправда! Все что в газетах – неправда! Это все писатели придумали! На самом деле все было не так! Уж больно не походили описания боев, на те в которых побывал он сам! Не так там все было!
Он, однажды, видел как, приехавший в Собеновскую художник, писал пейзаж и на холсте все было вроде бы так как перед глазами у Осипа, но совершенно по-другому. И это несходство начинало Осипа мучить. Все чаще просыпался он по ночам от собственного стона, потому что сновидения стали наполняться пережитым. Причем , во сне все было еще невероятнее и страшнее чем наяву. Если первые дни он спал, проваливаясь в сон как черную бездонную яму, то теперь ему снились плевенские раскисшие траншеи ,раздутые трупы. Во сне, он постоянно куда то опаздывал или не находил дороги. У него не оказывалось патронов или винтовка гнулась в руках скручивалась штопором шашка … И сон переставал приносить отдохновение. Все чаще он вставал посреди ночи и молился, молитвой приводя себя к покою и душевному равновесию или садился к раскрытому окну смотрел на мигающее звездами небо и старался думать о чем – нибудь хорошем.
Все чаще ему мечталось о женщине. О какой-то необыкновенной ,которая наверняка встретиться ему … Все чаще она напоминала в этих полугрезах, полусне Василику, которая жила в соседнем доме, и которую несколько раз видел Осип и даже узнал ее имя. Ее окликнула, с улицы, какая то старуха «Василика» и Осип запомнил это имя и повторял его про себя «Василика» – царица.
После того, как убили Ваську, и ходить стало не за кем, у него освободилось много времени. Прежде каждую свободную минуту он тратил на то, чтобы добыть коню корм, растереть его соломенным жгутом, размять суставы, размассировать натруженную седлом спину. Постоянная забота о коне не позволяла предаваться размышлениям. Конь требовал постоянного ухода и внимания. Даже на