Магия в женщине – данность.
Средоточие силы: Марья Моревна и сестры-богатырицы
За героическими женскими образами в русской сказке тоже далеко ходить не надо – одна богатырица Марья Моревна чего стоит. «Богатырица» – не современный феминитив, а определение, найденное мной в заонежской сказке. «Это мои сестры-богатырицы бегут!» – грозит бьющийся со змеем герой. Но есть и совсем давний термин для степных королев боя – поленица (поляница) удалая, то есть, бьющаяся в поле воительница. В сохранившемся варианте, например, в пересказе Афанасьева, «Марья Моревна» – типичная сказка о поиске волшебной жены, однако сама волшебная жена тут далеко не типична. Технически, «Марья Моревна» – это сейчас даже не сказка об инициации мужчины и о его праве на брак/размножение, а о том, как удачно Иван-царевич выдал замуж своих сестер. Но сама Марья Моревна держит в чулане на двенадцати цепях побежденного ею Кащея Бессмертного (и это для меня самая интересная часть сказки), которого по неразумию и непослушанию выпускает на волю ее муж, после чего, конечно, ему приходится ее искать. Моревна – значит, морская царевна, дочь морского царя, но я бы поспрашивала этнографов, не может ли ее отчество происходить от слова «мор», болезнь? Тогда понятно, почему в пару ей ставят Кощея Бессмертного.
Василиса Микулишна, Настасья Микулишна, Настасья Королевишна сильны настолько, что не принимают всерьез былинных русских богатырей.
Догнал Добрыня поляницу, богатыршу удалую,
Ударил поляницу булатной палицей,
Да ударил ее в буйну голову.
Поляница тут назад приоглянется,
Говорит поляница таковы слова:
– Я думала, меня комарики покусывают,
А это русский богатырь пощелкивает.
В результате боя Добрыня терпит поражение, богатырица хватает его за волосы и, не глядя на мелюзгу, сует себе в карман. И только спустя время задумывается взглянуть, что, собственно, у нее такое осело в кармане, решая: не понравится – голову срублю, а понравится – так в мужья возьму.
Сила в женщине – также данность.
Оборотни, колдуньи и дочери Луны
«Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди», знакомая всем с детства, – то еще поле для изысканий. У меня, во всяком случае, женские образы сказки вызывают море вопросов. И эти вопросы, точней, ответы на них, значительно интересней судьбы главных героев.
Три