Взрослые… Лаванде только пару месяцев как стукнуло шестнадцать.
Кушен наклоняется, разом забирает все бокалы и идет в туалет. Одним движением опрокидывает содержимое в унитаз. Так тоже делать плохо, потому что даже крошки камней меняют что-то в мозгах людей, превращают их в безвольные куклы, но лучше это потеряется в центральной канализации, чем будет фонить дома.
– Не знаешь, сколько они наглотались? – Кушен возвращается в комнату, ставит бокалы обратно на стол и наклоняется над девушками. Все дышат, но дыхание слишком медленное и глубокое.
Лосток пожимает плечами.
– До завтра проваляются, – говорит он.
Кушен мягко бьет девчонок по очереди по щекам, но только Марка невразумительно мычит. Парень тяжело вздыхает и с сожалением идет в свою комнату.
Раньше она была кладовкой, но каким-то образом в нее впихнули кровать, стол прямо над ней и несколько полок. Это его гнездо, сокровищница – крохотное место, где Кушен в безопасности, и где он совсем не рад видеть кого-то еще.
Устало парень опускается на пожелтевший матрас.
Лосток заваливается рядом, хватает горелку со стола и вертит ее в руках.
– В общем, у меня где-то пять-шесть самоцветов в половину карата и пара серебряных колец. Нужны простенькие щиты.
– Я сложные и не умею, – вздыхает Кушен, понимая, что отвязаться от Лостока не получится. – Что по деньгам?
– Сто двадцать.
Это меньше, чем стоимость одного кольца в любом лицензированном магазине, но на то они и лицензированные, что в них работают инженеры-флогисты с высокой квалификацией, и камни прошли нужную сертификацию.
– Когда ждешь?
– Послезавтра они уже нужны.
– Ладно, – Кушен снова вздыхает, думая, что придется их делать между завтрашним экзаменом и послезавтрашней сменой в ресторане. Получится погано, но что еще можно сделать за одну ночь и сто двадцать королей?
– Ладно, – ухмыляется Лосток и хлопает Кушена по колену.
***
Они оказываются с Розмарин в одной группе, что кажется Ромаше невероятным, ведь их фамилии на разном конце алфавита. Переглядываясь, они заходят в аудиторию, а вот перед охранником хлопают дверью. Но тот успевает указать на руку девушке. Ромашу бросает в холодный пот: неужели он намекает на ее соприкосновение с Розмарин?
«Нет, – успокаивает она себя. – Он имел ввиду, что нужно использовать перстни в случае опасности».
Но дрожь еще остается крупными гранулами соли в животе.
Ромаша садится за вторую парту. Прямо как в школе: поближе к учителю, чтобы у одноклассниц не было желания сделать ей гадость; но не совсем под носом, чтобы не чувствовать себя пирожным на витрине.
За первую парту садится невысокий мальчик, и Ромаша успевает разглядеть его блестящие кудри, перевязанные простой бечевкой; перехваченные лейкопластырем пальцы и желтоватый воротник рубашки. Между ними небольшое расстояние, и до носа Ромаши