– Не дразни меня, я нынче сердитый.
– Ох, кабы мне головы не лишиться! – с притворным испугом воскликнула Бася.
– Не трещи, трещотка! Лучше за язычок свой побойся!
Промолвив это, пан Заглоба подошел к девицам вплотную и, уперев руки в боки, спросил в лоб:
– Пойдешь за Кетлинга? Присылать сватов?
– Хоть пятерых! – воскликнула Бася.
– Цыц, егоза, не о тебе речь! Кшися, с тобой разговор! Пойдешь за Кетлинга?
Кшися слегка побледнела, хотя поначалу тоже было подумала, что Заглоба не ее, а Басю спрашивает; оторвав от вышиванья взгляд, она посмотрела на старика своими ясными темно-голубыми глазами.
– Нет! – отвечала она спокойно.
– Ну что же, коротко и ясно! И на том спасибо. Как угодно будет! А почему это вдруг такая к нему немилость?
– Потому что я ни за кого не пойду!
– Кшися! Кому другому сказки сказывай! – воскликнула Бася.
– А отчего это, позвольте спросить, столь явное к браку небрежение? – продолжал расспросы пан Заглоба.
– В монастырь пойду, – отвечала Кшися.
И такая печаль и решимость были в ее голосе, что ни Бася, ни пан Заглоба ни на мгновенье не приняли слова ее за шутку.
Их оторопь взяла, и они долго в изумлении глядели то друг на друга, то на Кшисю.
– Гм! – первым отозвался пан Заглоба.
– В монастырь пойду! – кротко повторила Кшися.
Бася глянула на нее, и вдруг руки ее обвились вокруг Кшисиной шеи, а румяные губы коснулись Кшисиной щеки.
– Кшися! – воскликнула она. – Скажи, скажи, что это неправда, что ты нарочно все это выдумала! А то разревусь, ей-ей, разревусь, вот увидишь…
Глава XVII
После свидания с Заглобой Кетлинг заглянул к пани Маковецкой и объяснил ей, что из-за неотложных дел своих должен остаться в городе, а быть может, перед большим путешествием заехать на несколько недель в Курляндию и потому не сможет сам принять столь любезную его сердцу гостью в своей усадьбе. Он умолял, чтобы она, как и прежде, считала дом его своим и жила там и далее, дожидаясь мужа и пана Михала, тем паче что выборы скоро. Не желая, чтобы домик пустовал без всякой пользы, пани Маковецкая согласилась.
После этого разговора Кетлинг исчез и не появлялся больше ни в гостинице, ни в усадьбе, куда вскорости вновь переехала пани Маковецкая с барышнями. Но одна только Кшися чувствовала его отсутствие: у пана Заглобы выборы были на уме, а Бася с тетушкой день-деньской толковали о Кшисином решении уйти в монастырь.
Пани Маковецкая не смела отговаривать Кшисю от столь важного шага, полагая, что едва ли и ее муж отважится на такое: в те времена считалось, что препятствовать подобным решениям грех и богопротивное дело.
Один только пан Заглоба при всей своей набожности мог бы, пожалуй, сказать что-нибудь супротив, если бы его это хоть чуточку трогало, но его это ничуть не трогало, и он тихо выжидал, радуясь в душе, что