– Мяу! Как же без меня! Мяу! Оставите дома бедного больного одинокого кота? Мяу! Умру от тоски! И душевной боли! Мяу!!
Душевная боль и тоска – предлог серьезный. Мы с Прасковьей обреченно переглянулись. Дружно, не сговариваясь, вздохнули и, водрузив неугомонного страдальца в корзинку, прикрепленную сзади к багажнику велосипеда Прасковьи, двинулись в путь. Ехали довольно долго. Видимо, сказалось то обстоятельство, что последний раз педали я крутила давно, еще в неугомонном детстве. В результате моя пятая точка, находившаяся на жестком сиденье, спустя немного времени уже начала побаливать.
И вот, наконец, дорога маленькой, едва заметной тропинкой, свернула в сторону. Проехав еще пару километров, мы внезапно остановились. Моему взору открылась небольшая опушка на краю леса, окруженная огромными мрачными вековыми деревьями. В центре возвышался приличных размеров холм, посреди которого стоял большой двухметровый крест. Крест этот был весьма необычен. Он ощущался таким необъятным и старым, что казалось странным, почему он до сих пор не упал и не сгнил от древности. Моя спутница слезла с велосипеда и уверенным шагом направилась к Кресту. Мне же ничего не оставалось кроме как последовать за ней.
К моему удивлению Кекс, до сих пор дремавший (или просто делавший вид, что дремлет) в корзине для ручной клади багажника, внезапно выпрыгнул из своего лежбища и резвой рысью последовал за нами.
– Что это? – спросила я удивленно.
При ближайшем рассмотрении крест совсем не производил впечатление готового вот-вот рассыпаться на мелкие кусочки. Скорей наоборот. Внимательно приглядевшись, я заметила на древнем дереве едва заметные очертания какой-то надписи. Непроизвольно, совсем независимо от моего сознания, рука сама потянулась к кресту. Прикосновение к древнему дереву было странным. От его поверхности исходило тепло и умиротворение. Хотелось вечно стоять здесь, прикоснувшись к непонятной и оттого более притягательной древности.
Мою «нирвану» нарушила Прасковья, ворвавшись в сладостные неземные ощущения реальным земным голосом:
– Дашка! Вот здорово! Значит, я не ошиблась! Это действительно ты! Я посмотрела на подругу как на слегка сумасшедшую особу. Неужели произошло мое внешнее перевоплощение? И на кого я теперь похожа? На Кекса?!
Осознав двусмысленность своего возгласа, Прасковья всплеснула руками, успокаивая и одновременно возвращая меня в земную реальность.
– Дашка, послушай, я поняла, что в одной из сказок бабы Нюши говорилось именно о тебе.
– Обо мне? – на мгновение обалдев от нежданного поворота Прасковьиных размышлений, я лихорадочно решала дилемму, кто из нас более сумасшедший: