Неожиданно передо мной встал вопрос ещё более сложный. Как снять платья? Пуговки-то располагались на спине. С одеждой всегда помогали служанки. Мне и в голову не приходило, что без помощи я с этими платьями не управлюсь.
Ткань была плотной. Верхнее платье тяжёлым и узким в плечах. Почему я раньше не замечала, какую неудобную одежду ношу.
Покрутившись из стороны в сторону, я так и не сумела расстегнуть ни одной пуговки. Зато запыхалась и вспотела. Будто два раза за дровами сходила.
И что мне делать?
Не могу же я вечно ходить в этих проклятых платьях!
Бросила последний, прощальный взгляд на дорогую ткань, которую я выбирала сама, когда мне это ещё позволялось, и решилась. Достала из ящика ножницы и начала резать. Сначала верхнее, затем нижнее. С тугим и плотным корсетом пришлось повозиться, пока не догадалась, что разрезать нужно только шнуровку.
Без узкого лифа платья руки легко заходили за спину. И с каждой освобождённой петлёй становилось легче дышать. Наконец он упал на пол. Я стянула сорочку и осталась абсолютно голой.
Процесс раздевания занял много времени. Вода в вёдрах почти остыла, пришлось снова греть чугунок.
Ходить по дому обнажённой было непривычно. Воздух щекотал кожу и гнал по ней волны мурашек. Я подкинула в печь дров, чтобы стало теплее, и приступила к первому в новой жизни мытью.
Встала в таз. Горячая вода на дне грела ступни. В левое ведро опустила голову. Так, чтобы волосы полностью оказались под водой. Ещё и полила сверху из черпака. Затем слегка отжала, намылила и начала тереть, массируя кожу головы.
Только сейчас я до конца прочувствовала, насколько грязной была до этого момента. И как же приятно всё это с себя смыть!
Когда мне показалось, что волосы уже достаточно намылены, я снова опустила голову в ведро. И тщательно прополоскала. Вода стала мутной. Пришлось черпать из второго ведра и осторожно поливать сверху, стараясь, чтобы стекало в таз.
Не уверена, что смыла всю пену, но чистой воды осталось не так много. Поэтому я закрутила волосы на макушке и принялась за остальное.
Только когда купание было закончено, я сообразила, что у меня нет полотенца. Просто не подумала об этом.
И сейчас, стоя в тазу с остывающей водой, со стекающими по телу ручейками, я пыталась быстро вспомнить, есть ли у меня какая-нибудь чистая холстина. Любой кусок материи. Ну хоть что-нибудь…
Но ничего не было.
Совсем ничего.
Стирку я оставила на потом. Мои платья пришли в негодность. А найденная в людской одежда слишком пахла сыростью. Я ведь просушила лишь то, что собиралась надеть.
В общем, вытираться было решительно нечем. А одна лишь мысль, чтобы использовать для этого грязную одежду приводила в негодование. Нет уж, не для того я мылась.
Я выбралась из таза. Ноги тут же озябли на холодном полу. Сняла одно из вёдер, освобождая табурет, и поставила его ещё ближе к печи. Открыла дверцу