Сердце болезненно сбилось с ритма и я, прикрыв глаза, прижала руку к груди. Как же не вовремя!..
– Мама… Со мной всё будет в порядке, – хрипло проговорила я, опустив голову вниз, – Шрамы – это всего лишь метки на коже, которые легко можно убрать. Главное – результаты, коих я смогла достигнуть. И я надеюсь на твоё понимание.
Послышался стук её каблучков, звонкий и стремительный. Она ушла без слов, мягко прикрыв за собой дверь. Выдохнув, я повалилась на кровать спиной. Пронесло.
Раскрыв глаза, моему взору предстал потолок с изящной лепниной. Каждый день и каждое утро происходили подобные пикировки, где уже заранее были определены все роли. Отец – молчаливый наблюдатель, изредка вставлявший пару слов в особо напряжённые моменты, мама – обвинитель, что разъярённой фурией в начале металась по комнате, а под конец всегда успокаивалась и, как сейчас, уходила печальная, и я – виновная в родительских беспокойствах и в том, что каждый вечер матушка принимала успокоительное.
Звезда в груди болезненно вспыхнула. Я, скривившись, опустила взгляд, пальцами пытаясь отстегнуть пуговицы на ночной сорочке. Маленький шрам в виде уродливой звезды посредине моей груди мягко светился золотистым светом, иногда затухая и вновь загораясь с новой силой. Ладони начали гореть от жара, кожа на груди и плечах покраснела, будто от ожога. Крепко сжавшись в позу эмбриона, я начала шептать привычные с самого детства вязи слов:
– Классум при, авси кор басади, классум при микстетум, палум, классум, балум. Балум, балум, балум.
Звезда начала успокаиваться, прекратив столь яростно мигать. Кожу перестало греть нечто изнутри и я, наконец, расслабилась, устало распластавшись на кровати. На сегодня можно точно позабыть об этом.
Глава 2. Лживые сплетни
Прошло двадцать минут, прежде чем я решила встать и начать собираться. Тело ощущалось, на удивление, сильным и бодрым, отчего показалось, что во мне, как и пятнадцать лет назад, впервые загорелась Звезда.
Из комнаты я вылетела как пробка из-под шампанского, едва успев взглянуть на часы. Я безбожно опаздывала и, к сожалению, если опоздание растянется больше, чем на двадцать минут – не видать мне новых увеличительных стёкол и микроскопов, что были в жутчайшем дефиците в моей группе.
Завернув за угол, о который я с неловкостью ударилась плечом, перед глазами мелькнула чёрная униформа и, взвизгнув, я упала на пол, больно стукнувшись спиной о книги в рюкзаке.
– Ой!.. – напротив меня раздался нежный девичий голос и, раскрыв глаза, которые успела зажмурить от страха, я уставилась на Сюзанну, молодую горничную, которая устроилась сюда пару месяцев назад.
Неловко подтянув под себя ноги и попытавшись встать, мы вновь столкнулись лбами