– Барышни, – произнес хорошо поставленный женский голос. Мы все замерли и обернулись на него. – Напоминаю, что на ближайшие дни это место станет вашим новым домом. А значит – покидать его вы можете только с моего разрешения. Что будет с провинившимися, вы знаете.
Полина при этом ощутимо вздрогнула и склонила голову, а я почувствовала невообразимо мерзкий запах и пришла в себя. Рядом обеспокоенно хлопала ресницами Ксения, сжимавшая в руках флакон из голубого стекла. Если это те самые нюхательные соли, то хорошо, что я родилась в двадцатом веке.
– Вы так побледнели, я думала, потеряете сознание, – тут же произнесла она. – И вот, – после с виноватым лицом вытянула перед собой флакон, – решила помочь.
– Спасибо, – не слишком искренне ответила я. Все же не отказалась бы побольше узнать о Полининых злоключениях до того рокового прыжка. Но и поддаваться на провокации не стоило, поэтому я мило улыбнулась девчонке: – Ты так обо мне заботишься. Уверена, что мы поладим.
Тем более деваться мне из этого дома некуда.
***
Спальня мне как-то сразу понравилась: небольшая, но уютная и со всей необходимой мебелью. А еще собственным санузлом, что после общего больничного не могло не радовать. Я быстро разложила вещи по своим местам, затем рассудила, что достаточно пообщалась с семейством Гордеевых, поэтому набрала себе ванную горячей воды и с чувством отмокала там до сморщившейся кожи. Таинственные чары поддерживали температуру воды, так что вылезла оттуда я не скоро и полностью счастливой. Дальше расчесывала волосы гребнем, от которого они сами собой сохли и как будто разглаживались, одно удовольствие собирать в прическу. Закончив с этим, натянула одно из платьев попроще и тихо пробралась в библиотеку за книгами.
Хорошо, что Илья кратко рассказал план дома, не пришлось блуждать по коридору. Я набрала себе томиков по истории мира и медицине. Василиса многое стерпит, но надо же и меру знать!
Остальную часть дня я счастливо провела с книгами, вынырнув из них всего раз, ради ужина. Атмосфера за ним царила излишне чопорная. Все сидели над тарелками, водили по ним столовыми приборами, но ели без аппетита. Даже сестра Элия угрюмо ковыряла в рагу, которое я про себя обозвала ленивыми голубцами. По крайней мере выглядело и пахло оно похоже, да и состояло сплошь из капусты и неясных кусков мяса.
Лизавета к нему не притронулась и велела подать ей творог с цукатами, но приносить такое же детям запретила, якобы им вредно столько сладкого. Илья же, видя их кислые лица, попросил повариху сделать еще по порции десерта. Мы с Элией тут же увеличили количество порцией до четырех, что и оказалось