Ханское правосудие. Очерки истории суда и процесса в тюрко-монгольских государствах: От Чингис-хана до начала XX века. Роман Почекаев

он (эмир Тимур. – Р. П.) выступил перед ними с речью упрека. Амиры сказали: “Пока их дела оставим. Их расспросите после нашего возвращения”. Однако государь Сахибкиран (эмир Тимур. – Р. П.) не остановился и приказал, чтобы их вывели вперед. По йасаку всех побили палкой сзади и спереди»;

      «Коча Малика, который отказался спуститься в ров, [эмир Тимур. – Р. П.] приказал побить палками по йасаку и, привязав к хвосту осла, отправил в Самарканд»;

      «Джунайд Бурулдай, его брат, Баязид и Мухаммад Дарвеш Тайхани, которые во время похода в Хорезм покинули Джаханшах-бека и с большими трудностями ушли в Хиндустан, после завоевания царевичем Мултана те пришли из внутренней Индии к царевичу (Пир Мухаммаду Джахангиру, внуку Тимура. – Р. П.), и сейчас царевич привел их с собой. Царевич представил их Сахибкирану и просил за них прощения. Сахибкиран, благодаря милости и щедрости своей, простил их вину, их кровь посвятил царевичу и ограничился битьем ясачными палками» [Йазди, 2008, с. 63, 76, 227].

      Таким образом, можно сделать вывод, что большинство воинских проступков могло регламентироваться либо буквой, либо, что более вероятно, духом Великой Ясы. Однако это касалось тех воинских правонарушений, которые допускали подчиненные и за которые, опираясь на данный источник права, могли выносить наказание их непосредственные военачальники.

      Но как же следовало поступать, во-первых, с самими военачальниками, причем лично назначенными на свои должности ханами? И как следовало разбирать случаи, которые не могли быть предусмотрены Великой Ясой, – например, если командующие, формально соблюдая все нормы «военного права», несли поражение и теряли большое число воинов? Естественно, в таких случаях решение принимал сам правитель, и этот принцип был сформулирован Чингис-ханом на примере своих личных гвардейцев – кешиктенов: «О случаях предания кешиктенов суду надлежит докладывать мне. Мы сами сумеем предать казни тех, кого следует предать казни, равно как и разложить и наказать палками тех, кто заслужил палок» [Козин, 1941, с. 196].