Шаши Мартынова
1. Весна
ПРОШУ БЕЗМОЛВИЯ пусть поздно, пусть ночь и ты не в силах. Пой, будто ничего страшного. Ничего страшного.
Вот такое бы мне
Я подумала, это соседский кот вернулся,
чтоб устроить взбучку птенцам малиновки
в низком гнезде их среди густой изгороди возле дома,
но то, что вылезло, было куда страннее, текучесть
подвижная, сплошная щетина и мышцы: сурчиха
скользкая, вразвалку ворует мои помидоры, еще
зеленые в тени утра. Я наблюдала,
как она уплетает, стоя на задних лапах и
упиваясь блеклыми кусочками. Почему не дозволено мне
насладиться? Некто мне пишет, запрашивая моих мыслей
о страдании. Колючая проволока изо рта
словно требует, чтоб я склонила колени у капкана свитых
шипов, нужных для войны и заборов. Я же
смотрю на сурчиху внимательней, и вырывается
у меня звук, краткая корча радости, какой не представляла я,
просыпаясь. Зверушка она смешная и истовая,
делает, что умеет, чтоб выжить.
Речка Утопление
За торговыми рядами и электростанциями,
из ущелья за Оружейным Нижним трактом
и Меднопольем, но не доезжая ручья Рыжий Солонец,
бежит поток под названием речка Утопление, где
я видела самую красивую птицу за целый год,
опоясанного зимородка, увенчанного по-эгейски
синим плюмажем, не на высокой коряге,
а на линии электропередач, он в речке высматривал
рачков, головастиков и рыбешку. Мы
спешили домой, и стремления наши
туго натянуты были, как черный провод высокий, сцепленный
с телеграфным столбом. Я хотела остановиться, остановить машину
и присмотреться к той одинокой крепкой водяной
птице в синем венце, с синей грудкой
и необычайностью. Но мы уже
стали мазком, реющий рыболов – в милях за нами,
и тут-то я осознаю`, чему стала свидетелем.
Люди ничто для той птицы, висевшей над
речкой. Я ничто для той птицы, которой нет дела
до кровавых побоищ истории и до того, почему
эту речку зовут Утоплением, название
мне нравится, хоть от него я и ежусь, поскольку
звучит оно как приказ, как место, куда
идешь топиться. Птица реку так не
зовет. Не зовет ее птица никак.
Я почти что уверена, хоть и ни в чем
не уверена я. В этом мире есть уединение,
в