Попытка Лимон любить этот мир щедрее, направляя на него все более пристальное и точное внимание, свободное от ожиданий, требований или прикрас, создает тексты совершенно нового для нее уровня поэтической светимости. Стихотворение «Уединенность» можно было бы считать шедевром, если б само оно столь полно не отрицало само понятие шедевров. В стихотворении «Первый урок» Лимон вспоминает, как наблюдала за матерью, когда та рассматривала крыло ястреба, найденное на обочине дороги:
…Я смотрела
и училась смотреть
на мир пристально.
Ту же пристальность она посвящает и лютику, и форсайтии, и жеребятам, и лису – и своим друзья, спутникам жизни, дорогим людям.
Лимон, разумеется, – не первый поэтический ум, попытавшийся раздвинуть границы лирики, но речь тут не только о выходе за пределы эго: поэтесса в этом сборнике работает с самой природой осознанного внимания и с равновесием человеческого свидетельствования и его природного окружения. Вместо того, чтобы «усматривать у цветков лица», Лимон желает вообразить «любовь менее ленивого толка». («В тени»). В «Великолепном фрегате» поэтесса вообще целиком отказывается от права наименовать.
Я таких никогда не видала.
Размах крыльев в восемь футов, исполины в своем скольженье
уверенном, черные,
шея красная, словно рана или потайное сокровище. Или и то,
и другое.
Поискав, я узнала, что это Великолепный Фрегат.
Однако несколькими строками ниже: «…я задумалась, именуют ли они друг друга», тем самым наделяя фрегата, как и ворон в «Уединенности», определенной автономностью от высокомерной человеческой склонности навязывать миру имена.
В разделе «Зима», последнем в сборнике, Лимон противится заезженному тропу циклического умирания. В стихотворении «Любовь моя» достаточно и слова: «…я верю, что мир возвратится. / Возвратится как слово, давно забытое и оклеветанное». Однако этот раздел посвящен преимущественно другим людям как источнику и подтверждению глубокой привязанности. «Против ностальгии», «Прощение» и «Жар» составляют цикл сердечных и нежных любовных стихотворений-подношений живому человеку. Ее созерцательное шестичастное стихотворение «Порода ранимых» адресовано предкам Лимон, особенно ее бабушке и дедушке. В заключении этого текста она отметает сентиментальность самоиронией:
Я вижу дерево над могилой и думаю: До чего же
тонка у меня кора. Кора у меня тонка.
Любовь кончается. А если нет?
Лимон идет на риск эмоциональной прозрачности, даже сознательной наивности ради того, чтобы убедительно заявить о любви к этому миру, пусть он крушит наши сердца. Еще одна дань ей – на другом конце спектра, и этот текст