За мной придут ночью: Уйгурский поэт о геноциде в современном Китае. Тахир Хамут Изгил

вас быстро отпустим.

      Услышав это, я понял, что сегодняшний допрос никак не связан с моим заключением, и внутренне расслабился.

      – Конечно, – кивнул я уверенно.

      Экбер принялся методично и дотошно расспрашивать меня, занося мои личные данные в анкету: имя, возраст, адрес, место работы, члены семьи, родственники, краткая биография и дальше по списку. Обычная формальность.

      Я сознательно умолчал о тюрьме. Рассказывая о работе в школе, сказал, что «уволился по собственному желанию». Ни для кого не секрет, что в середине и в конце 1990-х гг. всем хотелось попробовать «выйти в море». Огромное количество государственных служащих и сотрудников государственных предприятий оставило свои скучные должности, чтобы попробовать силы в частном секторе. Поэтому мое увольнение не выглядело чем-то необычным.

      Миджит все записал. Пока я рассказывал, он периодически поглядывал на мое удостоверение на столе.

      Ручка то и дело его подводила. Ему приходилось встряхивать ее, чтобы она писала. Мне даже стало его жаль, но у меня с собой не было запасной ручки. Однако его терпение меня удивило. На его месте я бы уже сходил в соседний кабинет за новой ручкой.

      Записав основную информацию, Экбер спросил, чем занимается моя компания. Я начал в деталях рассказывать о нашей деятельности.

      – Есть ли у вас контакты за границей? – спросил он ровным голосом.

      Я тут же все осознал. Последняя деталь пазла встала на место: сегодняшний допрос касался зарубежных связей.

      – Кажется, дочь одного из сотрудников учится за границей, – честно сознался я.