Вскоре после появления Азума-зи Холройд прочитал ему проповедь о своей большой машине. Чтобы его было слышно в стоявшем вокруг гуле, ему приходилось кричать.
– Только погляди на нее! Да все твои языческие идолы ей в подметки не годятся! – воскликнул Холройд.
Азума-зи глядел. На миг голос Холройда заглушил грохот, а потом Азума-зи услышал:
– Сотня человек полегла… Двенадцать процентов на обыкновенную акцию!.. Просто божественно!
Холройд гордился своей большой машиной и распинался перед Азума-зи о ее размерах и мощности, пока неисповедимые цепочки мыслей и неумолчное верчение и гул не сошлись вместе в кудрявом черном черепе. Холройд весьма живописно обрисовал десяток-полтора способов погибнуть от машины, а один раз даже дал Азума-зи отведать удара током, чтобы продемонстрировать ее отменные свойства. После этого во время передышек в работе – это была тяжелая работа, поскольку делать приходилось не только свою, но и основную часть работы Холройда, – Азума-зи садился и наблюдал за большой машиной. Щетки то и дело искрили и плевались голубыми молниями, на что Холройд ругался, но в остальном все было гладко и ритмично, как дыхание. Ремень с визгом пробегал по валу, а позади тотчас раздавался самодовольный удар поршня. Так и жила машина круглые сутки в этом большом просторном ангаре, а Азума-зи и Холройд прислуживали ей – и была она не узницей, не рабыней, которая двигала корабль, как другие машины, знакомые Азума-зи (не более чем пленные демоны хитроумного британского Соломона)[43], а машиной, которая царствовала. Две меньшие машины Азума-зи презирал, поскольку они не могли с ней сравниться, а большую окрестил про себя Божеством Динамо. Те были капризные и часто выходили из строя, а эта оставалась непоколебима. Какая же она была огромная! Как плавно и безмятежно работала! Даже будды, которых он видел в Рангуне[44], и те были не такие величавые и спокойные, и они были неподвижные – а она живая! Громадные черные катушки вертелись, вертелись, вертелись, кольца крутились под щетками, а низкий гул самой большой катушки словно умиротворял все вокруг. И странно действовал на Азума-зи.
Азума-зи не особенно любил работать. Он предпочитал сидеть и смотреть на Божество Динамо, пока Холройд отлучался, чтобы уговорить сторожа сбегать за виски, хотя Азума-зи полагалось быть не в ангаре для динамо-машин, а за двигателями, и более того, если Холройд обнаруживал, что негр отлынивает, то лупил его куском толстой медной проволоки. Азума-зи подходил к колоссу вплотную и стоял рядом, запрокинув голову и глядя туда, где бежал поверху мощный кожаный приводной ремень. На ремне была черная заплатка, которая периодически возвращалась, и Азума-зи почему-то нравилось наблюдать, как она под весь этот грохот и лязг исправно проходит над ним снова и снова. А вместе с ее круговоротом вертелись и странные мысли в его голове. Дикари, как считают люди ученые, верят, что душа есть и у камней,