Он со стоном перевернулся на другой бок и смутно узрел в темноте очертания плеч миссис Уинслоу. Мысли его приняли иное направление. Он вдруг остро осознал, как его ранит бесчувственность Минни. Муж изводится от беспокойства, а она спит как дитя. Зачем он вообще женился? Уинслоу ощутил горькую досаду, которая сопровождает вынужденное бодрствование в предрассветные часы. Этот белый холмик плеча показался ему обузой, лишней ответственностью, чем-то, от чего нет никакого толку и помощи. Какие все-таки мужчины глупцы, что женятся! Безмятежный сон Минни вызывал у него невероятное раздражение, и Уинслоу чуть не поддался порыву разбудить жену и объявить, что они «разорены». Ей придется вернуться к дяде, который всегда его недолюбливал. Собственное же будущее рисовалось Уинслоу весьма туманно. Тому, кто открыл свой магазин и прогорел, крайне сложно опять получить должность приказчика. Уинслоу начал воображать себе предстоящие поиски нового «места под солнцем», скитания по торговым домам с бесчисленными письмами-прошениями. Как же он ненавидит их писать! «Сэр, в ответ на ваше объявление в „Христианском мире“…» Ему мерещилась бесконечная череда неурядиц и разочарований и в итоге – пропасть нищеты.
Позевывая, Уинслоу оделся и пошел открывать магазин. День еще не начался, а он уже устал. Поднимая ставни на окнах, Уинслоу спрашивал себя, какой в этом толк. Что ни делай, конец неизбежен. Яркое утреннее солнце высветило видавшие виды рассохшиеся половицы c зазубринами, обветшалый подержанный прилавок и полную безнадежность предприятия. Все эти шесть месяцев Уинслоу представлял в своих грезах магазинчик с красивой витриной, счастливую супружескую чету, скромный, но достойный доход. А теперь он неожиданно очнулся от мечтаний. Чуть отпоровшаяся тесьма, которой был обшит его черный, еще вполне приличный сюртук, зацепилась за дверную щеколду и надорвалась. Отчаяние Уинслоу тут же превратилось в гнев. Он постоял, трясясь от злости, потом дернул тесьму, оторвав ее еще больше, и отправился к Минни.
– Вот, погляди! – воскликнул он с безграничным укором в голосе. – Надо хоть немного обихаживать мужа.
– Я не заметила, что тесьма оторвалась, – жалобно отозвалась Минни.
– Ты никогда не замечаешь вовремя, – бросил Уинслоу явно несправедливый упрек. – А потом становится слишком поздно.
Минни неожиданно посмотрела ему в глаза.
– Я сейчас же пришью, Сид, если хочешь.
– Сперва позавтракаем, – пробурчал Уинслоу. – Всему свой черед.
За завтраком он погрузился в раздумья, а Минни с