Друд – сын пирата. Марина Вячеславовна Ковалева

оборванного и голодного Друда мало кто обратил внимание. Сидевшая в одном из углов довольно большая компания, распивавшая вино, была сильно навеселе, однако какой-то безобразного вида субъект закричал:

      –Тюремщик, принеси нам вина, хлеба и сыра! Мы будем пить за здоровье судьи!

      –Деньги вперёд, господа, вы же знаете, – снисходительно ответил охранник.

      Компания зашевелилась. Лохматые, оборванные люди расползлись, как крабы, бормоча и икая. С проклятьями и божбой нужная сумма была собрана и отдана охраннику.

      – Сударь, если у вас есть деньги, – зашептал Линбурн мальчику, – вы можете отдать их мне, а потом заказывать на них всё, что вам нужно. Так будет сохраннее, ведь эти бродяги всё у вас отнимут.

      –У меня нет денег, – ответил мальчик.

      – Ну, как знаете, – сразу изменившись в лице, с презрением сказал тюремщик.

      

Дверь захлопнулась. Друд остался среди узников. Он огляделся. В камере находилось не менее шестидесяти человек. Один из них резко отличался от испитых, порочных и измождённых физиономий других обитателей. Это был молодой офицер, светловолосый, с небольшими усиками. Он сидел на каменной лавке, вделанной в стену, вытянув одну ногу. Его мундир, обшитая серебряным галуном треуголка и новые чёрные ботфорты выделялись среди одеяний остальных узников. Пространство вокруг него было пустым. Друд направился туда, сел у стены, обхватил руками колени и уткнулся в них лицом. Он не заметил, что офицер удивлённо и с недовольством посмотрел на него. Душу мальчика начало охватывать отчаяние. Он вдруг остро почувствовал свою малость и одиночество в окружающем мире. Ещё недавно он был сыном крупного судовладельца, а теперь он оказался никем. Судьба занесла его далеко от дома, бросила на самое дно.

      «Неужели отец и правда был пиратом? – думал Друд. – Неужели Бог наказывает его через меня? Или он наказывает меня за жестокость к нему?»

      При мысли о родителях одиночество мальчика стало почти осязаемым. Горе разверзлось внутри него, как пропасть. Страх за них, мысли об их и его собственной судьбе вызвали такие сильные спазмы мышц, что он чуть не застонал.

      – Эй ты, – услышал Друд над головой, – деньги есть?

      Он поднял голову и увидел тщедушное существо неопределённого возраста с испитым, плохо выбритым лицом. На нём была шляпа без полей, кафтан неясной породы и обувь, не позволявшая даже предположить, чем она была раньше – сапогами или башмаками.

      –Нет денег, – сказал мальчик.

      –Лучше отдай, поделим поровну, – сказало существо довольно нагло.

      –Нет денег, – раздражённо отозвался Друд.

      –Свернишейка, этот юнец мне грубит, – позвало существо кого-то на помощь.

      К Друду подошёл человек высокого роста с довольно цветущей физиономией и длинными руками, кисти которых были непомерно большими. Было ему лет тридцать.

      –Что же это мы, сударь? – обратился Свернишейка к мальчику. – Зачем сироту обижаем?

      –Какого сироту? – спросил