К тому времени, когда мы привезли багаж в нашу берлогу, мы успели промерзнуть до костей. Корадзини вопросительно посмотрел на меня. Он дрожал от холода, нос и щека у него побелели. Когда же он стащил перчатку, то выяснилось, что кисть висит как плеть, безжизненная и белая.
– Так вот что происходит после того, как побудешь полчаса на морозе, доктор Мейсон.
– Боюсь, что да.
– И в таких условиях нам придется прожить семь дней и семь ночей! Господи помилуй! Да нам ни в жизнь не выдержать, дружище. Не говоря уже о женщинах, мисс Легард, сенаторе Брустере и Малере. Да они же замерзнут, как цыплята в холодильнике… – При этих словах предприниматель поморщился, а такого человека, как он, насколько я понял, трудно заставить морщиться от боли. Корадзини принялся энергично растирать обмороженную руку. – Да это же сущее самоубийство.
– Нет, рискованное предприятие, не более, – возразил я. – Остаться здесь, чтобы умереть с голоду, – вот настоящее самоубийство.
– Приятная альтернатива, – улыбнулся мой собеседник, но глаза его остались холодными и решительными. – Но, думаю, вы правы.
В тот день каждый получил на обед по миске супа с галетами. Трапеза и в обычных-то условиях была бы скудной, а для людей, которым предстояло в течение нескольких часов работать на морозе, – тем более. Но иного выхода не было. Для того чтобы добраться до побережья, понадобится неделя, не меньше. Так что придется экономить провизию с первого же дня.
За какие-то два часа температура поднялась неимоверно быстро: столь резкие перепады температур в Гренландии – дело обычное. Когда мы вылезли из люка и направились к трактору, пошел снег. Однако повышение температуры лишь ввело нас в заблуждение: оно сопровождалось не только осадками, но и повышенной влажностью, из-за чего воздух стал невыносимо холодным.
После того как мы сорвали с трактора брезент, он затрещал и лопнул. Но я не обратил на это внимания. Взорам наших гостей впервые предстала машина, от которой зависела их жизнь. Неторопливым движением я обвел лучом фонаря силуэт трактора (на ледовое плато уже опустился темный полог ночи). Рядом со мной кто-то тяжело вздохнул.
– Наверное, этот экспонат увели из музея, когда отвернулся смотритель, – бесстрастным тоном изрек Корадзини. – А может, он остался здесь с ледникового периода?
– Да, агрегат не первой молодости, – согласился я. – Довоенная модель. Чем богаты, тем и рады. Британское правительство не слишком-то щедро финансирует исследования по программе Международного геофизического года. Не то что русские или ваши земляки. Узнаете? Это опытный образец, предок современных полярных снегоходов.
– Никогда еще такого не видел. А что это за модель?
– Трактор французского производства «Ситроен 10–20». Слабосильный, с узкими гусеницами, как можете убедиться. Слишком короткий для своего веса. На местности,