…Вот мама вышла из летней кухни с какой-то миской и пошла в сторону курятника. Ее радостно провожает Шарик, наш славный песик. «Хороший, хороший. Но это не тебе. Ты вон еще суп не съел, барбос такой!» – ласково говорит ему мама. Через мгновение слышится радостное кудахтанье. На обратном пути она зашла в наш небольшой огородик – проверила, как там помидоры? Вернулась на кухню, и оттуда возникли такие уютные звуки, которые могут извлекать только мамы – вальс посуды, чечетка ножа, свист масла на сковородке. Симфония будущего обеда…
Тогда я впервые понял кайф тихого созерцания – когда просто смотришь и все. Без всяких мыслей в голове. Просто констатируешь – что происходит…
Татьяна & k
Она скорее была похожа на молдавскую цыганку, чем на хохлушку – по красоте, по бойкости. По всему. Губа не дура была у моего сводного брата, ее мужа. Потом губа его стала дурой, и он развелся.
Татьяна сама не понимала, какое она чудо! В ней наверняка были подмешаны какие-то одесские гены.
Ее нетленки я стал фиксировать, когда стал студентом журфака МГУ:
– Ну, рассказуй, як там вы там живете? Общежитие у вас там чи шо? – спросила она в мои первые каникулы.
– Да-а! Общежитие у нас роскошное! 16 этажей из стекла и бетона! – хвалился я.
– Скоко этажей?!?! – изумилась она.
– 16.
– О-го-го! А ты був на 16-м этаже?
– Ну а как же?! Конечно, был.
– М-м-м. Сюхай, а мухи там литають?!
Я оторопел. Даже вспомнить не мог, чтобы возле меня очень отчетливо пролетала муха именно на 16 этаже…
– Ну конечно летают! Что же им еще делать? – сам себя убеждал я.
– О-о-о-го! – неожиданно воскликнула Татьяна.
– А что тут такого? – удивился я.
– Ото так высоко воны литають?!! – голос, вспорхнувший до фальцета, говорил об ее громадном изумлении.
Я был обескуражен. И действительно. Надо же? Я и сам задумался. Лифтом, наверное…
– А преподаватели у вас яки? – без перехода продолжала она. – Профессора, наверное, есть?
– О, да! – расцвел я. – Есть уникальные личности!
И стал рассказывать о гениальной Кучборской – «маме» зарубежной литературы всяких веков; о профессоре Ковалеве, об импозантной Татариновой… И получалось