К тому времени старшая дочь Гриши уже была замужем, средний сын служил в армии, а младший только пошел во второй класс.
Саша, сын Жени, заканчивал 10-й класс.
Грише тогда было 50 лет, Жене – 46. И они решили соединить свои судьбы. «Забирай-ка ты своего младшенького и приезжай к нам» – постановила Татьяна Ивановна, сохранив за собой лидерство и на пенсии.
…Спустя полгода, Гриша получил развод, который дался, конечно, тяжело.
Через год, теплым украинским мартом, они приехали в Лиман. Женя стала для 10-летнего пацана матерью, Саша – братом, Татьяна Ивановна – бабушкой. По-настоящему.
…С Саней мальчик сошелся быстро. Татьяну Ивановну он сразу стал называть бабушкой. А вот Женю он избегал как-либо называть. Ни мамой, ни тетей Женей. Это у нее вызывало волнение. Прошло уже два месяца, и живут вроде бы хорошо, а вдруг мальчику что-то не нравится?
В конце мая, когда весна заблагоухала роскошеством природы, он где-то нарвал небольшой букетик полевых цветов и, чувствуя страшную неловкость, подошел к Жене. Глядя себе под ноги, отдал цветы со словами:
– Это вам, мама…
– Миленький ты мой!!! – Женя обняла мальчонку, заплакав от радости.
С тех пор он стал называть ее мамой. Но обращался к ней только на «Вы». Перейти на «ты» как-то не хотелось.
Самым нелюбимым словом для приемного сына стало «мачеха». Какое-то оно колючее, чужое и совсем-совсем не то. Очень плохое слово…
Когда старший сын Гриши отслужил армию, он тоже приехал в Лиман и свою судьбу выстраивать стал там.
Шура о себе не напоминала ни письмами, ни открытками. Однажды к ним в гости приехала дочь с мужем. Из груды гостинцев выложили банку сгущенки, и сказали, что это от мамы…
…Через 8 лет Григорий и младший сын сами наведались в Серов. В гости к дочери, родственникам, друзьям. О встрече с Шурой речь не заходила. Они столкнулись случайно, на улице. Она мало изменилась. Говорят, пьющие люди заспиртовываются…
– Ой-ей-ей! Батюшки-светы! Кого это я вижу-то? – удивилась Шура. – Нешто Мишка? Эка, вырос-то как! Ну, так чо, пойдем, выпьем-то!
Гриша грустно улыбнулся.
– Нет, Шура, извини… Ты чего ж так-то?
– Дык чо, пошла к Зинке, а у ей выпить нету. Вот иду тут к одним. Там давеча поросенка зарезали, звали… У тебя есть рупь? – она разговаривала так, будто перед ней стоял сосед.
Гриша оторопело достал какие-то деньги. Шура засуетилась в благодарностях.
– Ай да парень, – она потрепала сына за челку, – вырос-то, вырос… Ну, я пойду.
И пошагала. Они смотрели вслед уходящей…
Больше они не виделись. Это была их единственная встреча со дня отъезда и до конца ее жизни, в которой Шура оставалась верной только рюмке. Алкоголизм – это болезнь, затмевающая реальность. Осуждать больного человека как-то не по-людски. Тут уместны другие чувства…
Шура меня родила.
Женя