Следом пришло письмо от лучшего друга по журфаку Сереги Шипотило. «Приезжай, – писал он, – ко мне в Чернигов. Увидимся хоть, да и проблему твою решим! Тут на телевидении нужны люди…»
«Ворох» этих сообщений я получал в Лимане, во время очередного отпуска.
Передо мной расстелилось распутье – куда податься? Спросил у мамы.
Та хто зна. Решай, Миша, сам. Як тебе самому больше хочется… Нам абы у тебя было все хорошо…
Семейная демократия, о которой мечтают многие дети…
Отец сказал:
– Чернигов – красивый город… Я в войну там был. Думал потом вернуться, чтоб в нем жить…
Мама спохватилась:
– Грыша, а ну неси атлас. Глянем, где тот Чернигов?
Папа вытащил карту СССР 1970 года. Втроем облепили территорию Советского Союза. Нашли.
– Ой, Ми-и-иша, ты ж дывысь – там так близко от Чернобыля! Ты шо?! – заволновалась мама.
– Ну, живут же люди, – слабо аргументировал я.
Словом, выбрал я этот украинский город. Там – друг, областное телевидение. А не какая-то городская газетенка…
ТВ там вещало на полурусском языке. Потому что существенная половина передач шла на украинском.
Ну и шо? Зато рядом – друг, с которым морковку тырили в каких-то колхозных полях в ожидании стипухи. Ну и шо, шо общежитие…
Через полгода я и оттуда – колобком. Украинизация росла как ядерный гриб.
– Чого цэ вы розмовляетэ на российський мови? – с упреком спрашивали меня.
– Потому что работаю для русской диаспоры! – огрызался я.
У нас – медведь, там – ведмидь.
Я снова кинулся к однокашникам: «Хочу в Россию!» Они реагировали уже с улыбками: «Что, опять?!»
Пока меня носило по сторонам и весям, мои бывшие однокурсники устраивались в жизни стационарно. Одни взбирались по карьерной лестнице, другие делали себе «имя», окучивая столичные газеты, третьи вообще ушли в торговлю… Один бывший кореш взметнулся на высоту главного редактора подмосковного еженедельника. Я приехал в Москву и пошел к нему. Он посоветовал обзвонить редакции Подмосковья: «Наверняка, где-нибудь кто-нибудь нужен!»
На букву «д» значилась Дубна. Я созвонился с редакторшей какой-то местной газеты. Она сказала слово «приезжайте». «Возьмем на работу» – эту фразу слышали мои собственные уши. Я даже удивился:
– А как же прописка?
– А мы сами по себе! Дадим запросто! – заверила она меня.
Я, будучи чересчур доверчивым, поверил. Вернулся в Чернигов, выписался, снялся с воинского учета. В графе «куда убыл» написал – в Дубну.
И убыл я.
Прибыл с чемоданом и авоськой в «пункт передислокации», появился перед святыми очами редакторши. Оценив мой желтый чемодан, она произнесла:
– Вам что, собственно?..
– Так это ж я! Я ж к вам! Вы ж мне сказали!
– А прописка у вас есть? – это она-то мне-то.
– Так вы ж сказали, что дадите!!!
Она сказала – кто такое мог мне сказать? Я сказал, что это она лично мне п