лучше всего подходят для его надобностей. То есть ремодернизм превалирует в музеях универсальной истории искусства, когда там заходит речь о современном искусстве (и подпитывает собой стремление модернистских музеев оставаться современными), а также в музеях современного искусства (в большинстве из них), которые видят свою роль в том, чтобы давать зрителям все новую информацию о новой художественной продукции (а не отвечать на вызовы, которые бросает им современность). Интерес к ретросенсационности отличает те частные музеи, принадлежащие коллекционерам, которым нравится считать себя белыми воронами: самые известные из них – Чарльз Саатчи, Илай Броад и Франсуа Пино. Их примеру следует, хотя и в меньшем масштабе, множество богатых людей из России, Китая, Ближнего Востока и откуда угодно еще. Примером может служить Музей старого и нового искусства (Museum of Old and New Art, MONA), открывшийся в 2010 году в городе Хобарт на острове Тасмания, выставляющий коллекцию и представляющий стиль жизни биржевого спекулянта Дэвида Уолша. Новых коллекционеров, которые появились на сцене в период накопления богатства, вызванного начиная с 1980-х широким распространением неолиберальной экономики, притягивают зрелищное искусство и возможность ярких публичных презентаций собственных коллекций, будь то события в известных музеях (работы из коллекции Илая Броада в Музее искусств округа Лос-Анджелес (Los Angeles County Museum of Art)), громкие проекты реконструкций почтенных заведений (галерея Чарльза Саатчи (Saatchi Gallery), расположившаяся в штаб-квартире герцога Йоркского в лондонском Челси, и музеи Франсуа Пино в Палаццо Грасси и здании таможни в Венеции) или устройство парков искусства в джунглях (Бернардо Пас и его Институт Инхотим (Instituto Inhotim) в Минас-Жерайсе, Бразилия).
Олафур Элиассон. Проект «Погода». 2003. Одночастотные лампы, проекционная фольга, дым-машина, зеркальная фольга, алюминий и строительные леса, 26,7×22,3×155,4 м. Вид инсталляции в Турбинном зале галереи Тейт Модерн, Лондон
Courtesy the artist; neugerriemschneider, Berlin; and Tanya Bonakdar Gallery, New York. Photo © 2012 Tate, London
Второе течение, которое я назову транснациональным поворотом, нашло себе идеального проводника в лице биеннале.[44] Локально-интернациональный обмен встроен в саму форму биеннале, как и регулярная повторяемость обзорных временных выставок. Это отлично подошло западным институциям, желающим получить образцы искусства из прочих частей света, но не обязательно желающим их коллекционировать. Так происходит в Венеции, Сан-Паулу, Сиднее и многих других местах. (Биеннале Carnegie International в Питтсбурге, стартовавшая в 1896 году и, таким образом, являющаяся второй старейшей биеннале в мире, постоянно пополняет свою коллекцию из материала своих выставок.) В зеркальном отражении эта форма также отлично подходит художникам из прочих частей света, стремящимся получить образцы западного искусства, но не обязательно желающим их воспроизводить. Биеннале в Гаване, стартовавшая в 1984 году, остается главным примером такого (не вписывающегося, остающегося в третьем мире) отношения. Кроме того, биеннале предлагают
