И тут он обнаружил, что рядом с ним все еще стоит его внучка, перелистывает его старую книжку и хитро улыбается, глядя ему в лицо.
Что-то с этой девочкой непонятное, – подумалось ему, когда он посмотрел на лукавое выражение лица малышки, – как будто она что-то знает, что только ей одной известно, хочет сказать, но ждет, чтобы я сам догадался, и начал с ней говорить…
– А ты уже можешь читать? – спросил он, вполне отдавая себе отчет в эту минуту, как далек мыслями от внуков, от семьи, несмотря даже на огромную любовь ко всем им, и в особенности к этой малышке, огромную любовь, от которой порой делалось тесно в сердце, не умещалась…
– Вот тебе раз! – она, шутливо досадуя, отбросила книжку на диван и хлопнула в ладошки, подражая ему, – Конечно, могу, – сказала Арзу-Арзушка совершенно спокойно как бы разговаривая со своим сверстником, – Дедуля, ты же сам меня учил. Я уже читаю. А твою книжку тоже, только еще не понимаю. Почему ты пишешь так непонятно?
– Да, да, – проговорил он рассеянно. – Я сам часто не понимаю, что написал…
– Как это? – и внучка звонко рассмеялась, отчего вдруг на сердце у него стало светло и радостно.
Не ожидая ответа, она побежала в другую комнату и присоединилась к детворе, уже счастливо, бездумно позабыв свой разговор и шутку деда, рассмешившую её.
Он хотел взять книгу, но она на глазах у него растаяла, исчезла, он не мог вспомнить её, как она выглядела, но отлично помнил содержание, несмотря, что прошло много лет, а обложку, чтобы можно было представить, что держит её в руках – нет, забыл, потому что давно не видел этой книги.
И вот все стерлось, как на экране последний эпизод уходит в черное, все стерлось, как фрагмент сна, что забывается с пробуждением.
А он подумал: «И память ни к черту стала… Если б не карты… Хорошо, хоть игра немного поддерживает, тренирует память, а то давно бы все позабыл. Сначала надо вспомнить и написать прошлое, а потом придумать будущее… пока не поздно… Но будущее уже не то, что