Игра в покер. Натиг Расулзаде

и тут она его окликнула.

      – Посмотри, что у меня!

      Он обернулся. Она, улыбаясь, показала ему наручники, непонятно как снятые с запястий…

      Азик проснулся среди ночи в холодном поту. Что это был за сон? Почему в Бутырке, при чём тут Соня?.. Он сел в постели, провел рукой по мокрому лбу, стараясь отдышаться и стал вспоминать свой сон в деталях, мелькнула мысль – записать пока не забылось, так достоверно, словно наяву ему все это привиделось, но было лень вставать, включать лампу, заправлять лист в машинку… и он опять улегся и почти сразу же уснул изнуренный, усталый…

      Была глубокая ночь, когда они вышли из ресторана, маленького ресторанчика всего лишь на двадцать посадочных мест, где он рассказывал своему старому приятелю, которого давно не видел, свою жизнь, изливал душу, чувствуя, как становится на самом деле все легче и легче, рассказывал о студенческих годах в другой, казалось бы, совсем другой жизни, в другом мире, в другой стране, о необъяснимых, головоломных снах своих, о любви, многократно повторявшейся в молодости, рассказывал, будто исповедовался, как говорят со случайным попутчиком в поезде. Вышли они из ресторана вполне трезвыми, но под недовольным взглядом официанта, которого задержали как минимум на час, и он, бросив взгляд на нахмуренного официанта, старающегося, впрочем, придать лицу доброжелательное выражение, чтобы не обидеть и не потерять столь щедрых посетителей, вспомнил рассказ Хемингуэя про старика, пьющего коньяк и засиживавшегося в кафе каждую ночь к неудовольствию обслуживавших его официантов, которым давно пора была вернуться домой.