Через год страшнее представлялось услышенное от одноклассника, который рассказал, как в том же закутке житель нашего дома, деревенский мужик дядя Рудик умертвлял бычка.
Подтверждением его слов служили бурые следы и белые ссадины на досках, сараев. Дело происходило там же, где дядя Рома обезглавил петуха, что и дало ему название «лобное место». Но если дядя Рома казнил петуха гуманно, то тяпнувший первача дядя Рудик, на вид такой тихий, курносый, в канапушках, весь какой-то хилый, кудряво-русый человек, мало того, что плохо связал бычка, так еще, недолго думая, взмахнув колуном, как то беспомощно опустил его промеж рогов. И ладно если б хоть, со второго раза попал, так в том-то и беда, что он нормально так ни разу и не попал.
Результат казался плачевным. Бычок умирал долго и мучительно, вырываясь из пут и сотрясаясь окровавленной массой, деревянные сараи. С каждым новым ударом дяди Рудика бык все больше обезумевал. Но не тут-то было. Малосильный дядя Рудик, облопавшись самогона, к тому же стал подкашивать правым глазом и, уже потеряв дар связной речи, под неодобрительный гул дворовых жителей продолжил, раз, за разом опускать на раздробленную голову быка злосчастный колун.
За что и получил от местных опоек прозвище «косоглазый потрошитель». Друг рассказывал, а я представлял жуткое зрелище. И как случается на похоронах или еще где в скорбных местах, почему-то хотелось смеяться! Мечущийся, и еще не обескровленный бык, сошедший с ума от боли, и рядом пьяный, дядя Рудик с окровавленным колуном в таких же окровавленных руках.
«Еще немного и они кинулись бы друг на друга в рукопашную и еще неизвестно кто бы победил» – рассказывал друг. Египтяне бы наверно дядю Рудика не поняли, и за Аписа он бы ответил. Но мы не в Древнем Египте, а в родной Совдепии. А по-модному, в гетто улицы Интернациональной. Через час, а может, и больше, истерзанный бычок с проломленным черепом умер, и его кое-как на последнем издыхании начали разделывать. Пораженные люди молчали.
А затем, кто хотел, покупал парное мясо, и весь двор, хоть и возмущался, был спешно подкуплен заниженной ценой на мясо. И во многих квартирах, а особенно в семье дяди Рудика, по стенам потекло отражение пара и дыхание наваристого говяжьего бульона, на время заглушившего кисловатый запах стойла, идущего от спрятанных под кроватью шебаршащихся маленьких поросят. Все это на какой-то миг делало жизнь счастливой и умиротворенной, оттого что еще были живы те, кто испытывал голод и холод гражданской войны и продразверстки, и других нелепостей строя.
И что такое для них какой то бык, по сравнению с миллионами жертв режима. Пшик, пшик. Дядя Рудик после экзекуции запил! Говорят, ему сильно сплохело – уж очень не любил он убивать скотину, да, надо признать, и не умел.
24
Ген любви
В прошлый раз мы остановились на том, что сплетни вокруг заставили почувствовать себя изгоем.
– Знаете, сейчас мне кажется, что это не совсем так, вернее сказать, что слишком упрощенно. Мы ориентировались