– Господа, полно вам… Все мы в этой жизни под богом ходим…
– Эээ, нет, – не унимался служитель церкви. – Одни под богом ходят, другие идут за сатаной! Я же вожу крестные ходы по деревням, чтобы усмирять нечестивых и приспешников диавола.
– И когда же, позвольте узнать, очередное благоговейное шествие? – присоединился к разговору граф Зуев. Во время перепалки он сидел тихо, вжав голову в плечи. Его правая щека нервно подёргивалась, а руки суетно разглаживали и без того безупречно гладкую скатерть.
– Думаю, епархия даст добро на Троицу… Кстати, Платон Андреевич, что-то давненько вас не было на причастиях, – переключился Никон на владельца соседнего поместья.
Граф Зуев, нервно кашлянув и, отпив из хрустального бокала глоток смородинового кваса, нервно заелозил.
– Да всё как-то дела, дела… Сегодня я непременно распоряжусь прислать вам пожертвование, отче.
– За это благодарствую. – Иерей неспешно погладил бороду и, прищурясь, принялся сверлить взглядом соседа по застолью. – До меня дошли слухи, милейший граф, что и вы ищите ответа у служителей сатаны. Сгубить душу дело нехитрое. А что потом?… Покайтесь, пока не поздно, Платон Андреевич, возвернитесь к богу!
Хозяевам дома стоило немалых усилий перевести разговор на другую тему и усмирить ненашутку разошедшегося священнослужителя.
Церковный обряд не принёс облегчения, Софья так и продолжала мучаться от необъяснимого наваждения.
Иерей Никон
Встреча
Нынешняя ночь выдалась особенно кошмарной… С вечера Софье приснился страшный сон: будто она упала с Орлика. Жеребец вначале замер, а после принялся беспокойно перебирать копытами. Только копыта были не лошадиные, а… козлиные. Девушка с замиранием сердца подняла голову и увидела вместо морды лошади лицо… Николя! Да, ныне покойного молодого графа Зуева. На мертвенно-бледной коже запавшие чёрные глаза выглядели ещё страшнее. От юноши отчётливо пахнуло могильной землёй. Николя неожиданно приблизил лицо и Софья в ужасе проснулась. Она тут же вскочила с кровати и зажгла свечи, красующиеся на каминной полке в ажурном серебряном канделябре. Свет мягким золотом разлился по комнате. Ветви деревьев ещё громче застучали костлявыми пальцами нежити. Вдруг в окне мелькнула чёрная тень. Ветер прошумел листвой и замер. Бешеный стук сердца, казалось, выгнал страх из груди и тот заполонил горло. Тень под окном снова ожила и метнулась прочь. Девушка лихорадочно задышала и ринулась под одеяло, натянув шёлковый атлас до подбородка. Вскоре заскрипели половицы за дверью её комнаты. Софья накрылась с головой и принялась шептать молитву «Отче наш», которую знала наизусть ещё с трёхлетнего возраста. Анастасия Фёдоровна приучала дочь не только цитировать стихи, но и молитвенник…