Полуденный демон. Из цикла «Дилижанс с историями». Людмила Алмазова

Крышу венчали бельведеры – надстройки над зданием, откуда можно было любоваться живописными видами окрестности. Сквозь усадьбу тянулась липовая аллея с вековыми стройными деревьями. Въезд к парадному входу был оформлен в виде арки, украшенной скульптурным изображением лошадей. На вершине свода возвышался фамильный герб: в красном поле бегущая белая лошадь с золотыми подковами и чёрной подпругой. Перед домом раскинулся партер – открытая часть парка с дорожками, посыпанными разноцветной галькой. В тенистых аллеях прятались каменные беседки с белыми скамьями и мраморными статуями. Ухоженный парк со смешанными растениями хорошо уживался с фруктовым садом, где дружными семействами росли вишнёвые, сливовые, грушёвые, яблоневые деревья. На задворках деловито разместились хозяйственные постройки, конюшни, псарни, бани… И если сердцем этого райского уголка был дом, то душой – старинная часовня. Один из прадедов графа, приняв православную веру, переделал католическую капеллу – родовую усыпальницу в христианский храм.

      Часовня XVIII век

      Софья с трепетной любовью относилась к родовому поместью и каждый уголок маленького мира находила чудесным. Она наизусть помнила историю своего рода, глубоко чтила традиции дома Осининых. Ни одно из городских развлечений не захватывало юную графиню так, как «деревенские забавы». Балам, танцам, театрам и светским раутам Софья предпочитала верховую езду по просёлочным дорогам, катание на коньках по озёрному льду, собирание ягод… Любила засыпать под барабанную дробь дождя и удивительные истории нянюшки Авдотьи. Белокурая красавица с васильковыми глазами покорила сердца многих молодых людей из самых благородных семейств. Да что там молодых… Просить руки дочери у графа попытался пятидесятилетний барон Циглер – представитель одного из старинных и влиятельнейших родов. Но родители Софьи слишком любили дочь, чтобы желать ей такой участи.

      Софья Петровна Осинина

      Девушке хотя и нравился князь Бельский, она ещё не была готова к помолвке, а тем более к замужеству. Её душа, словно птица рвалась из суетного, как ей казалось Петербурга, в уютное «провинциальное гнёздышко». Большинство дворянской молодёжи тяготело к столичной атмосфере, нежели уездной. Балы, маскарады, концерты в здании Дворянского собрания, танцевальные вечера в каком-нибудь знатном доме; театры, дома мод, салоны, обустроенные на европейский манер… Все эти прелести светской жизни манили молодых людей, обязывая соответствовать «комильфо»: говорить по-французски, танцевать, правильно дефилировать, кланяться, стоять, сидеть; уметь вести разговоры о театре и музыке; знать модных поэтов и при случае – продекламировать пару сочинений. Столичные приятели казались юной графине излишне жеманными, с показной томностью и куртуазностью. Она чувствовала себя более естественно и легко в обществе деревенских подруг – розовощёких,