– Уходите! Это мои цветы! Мои! Не трогайте их!
– Перестаньте, – говорит он, – они же такие маленькие… а Вы такая большая!
Я смотрю на него игриво, насколько могу. И говорю:
– Знаете, а мне нравится эта идея! Тимычу давно пора сделать то, что он очень хочет, да страх его не пускает… Да и наша с ним, – очень бережно говорю следующее слово, – нежность тоже держит его. Так что я поддержу Вас. Расстаться пойдёт нам на пользу, – теперь я опять улыбаюсь.
Он смотрит на меня со смешанными чувствами. В том числе – с удивлением.
– И что же, Вы не будете скучать по нему?
– Буду.
Он мрачнеет:
– Тогда зачем просить меня его уволить?
– Как говорил один суфий, из всех своих созданий Бог больше всего счастлив теми, кто предпочёл свободу… Вот и я стараюсь поступать так же со всеми, кого люблю. Ведь разве есть у Бога руки, кроме наших?
– Вы хотите запутать меня, но у Вас не выйдет.
– В моём сердце куда больше места, чем для одного человека, – говорю я и улыбаюсь ему – и тепло, и нежно. Ещё один страх уступил место любопытству. Ещё немного свободы. И тогда он говорит:
– Ладно, я подумаю. А сейчас нам пора.
Мы идём к лифтам, и я опять отчаянно борюсь с желанием взять его за руку. Какая разница, если мы не встретимся больше в этом месте и в этом мгновении? Но есть правила. И в игре они есть. Если жребий выпал таким, важно играть его до конца – и именно так, как он выпал…
Мы входим в лифт. Двери закрываются. Я поворачиваюсь к нему. Но в этот раз он не спешит, он смотрит и выжидает – что же я буду делать?
Я беру тебя за руку и ток бежит по моей руке в твою руку, и ощущая его, я веду рукой вверх, до плеча, и по шее, и провожу по линии подбородка, и по контуру губ – почти не дыша. Ты смотришь на меня сначала со смехом в глазах, потом всё же пронзительность взгляда чуть затуманивается.
И наконец ты обхватываешь меня за талию и прижимаешь к себе так сильно, что трудно вздохнуть… Но Боже, как это приятно! Утыкаться носом в твою шею, гладить её щекой, кончиками пальцев искать линию роста волос на затылке… Вновь и вновь забывать – и опять и опять вспоминать, как ты крепко меня обнимаешь! Я растворяюсь в этом ощущении, хочу удержать его, так хочу, чтоб оно длилось вечно…
Но это невозможно. И само это желание вечности – в нём тоже страх. Оно лишь крадёт у меня этот самый острый, всегда настоящий момент. И пока я не могу вывести этот страх в любопытство. Пока ещё мне слишком нужно, чтобы ты обнимал меня.
Пока костры Вавилона не взвихряются вокруг нас…
119. Фото из ванной
Их переписка становилась всё более огнедышащей, под