– Не верю! Не верю, что ты так со мной можешь говорить. Все твои рассказы про любовь…
– А твои? Эгоистка!
– Ты эгоист! Ты!
Ему захотелось обнять и успокоить ее, но он продолжил:
– И вообще, тебя как послушать – я все время неправильный! Неправильно пью, курю, читаю и смотрю кино, не то слушаю, неправильно тебя хочу. Что же ты со мной до сих пор, Оля?
Она подняла заплаканные глаза.
– И что ты хочешь сказать?
– Мы не подходим друг другу. Я ухожу от тебя.
Он все-таки сказал это.
– Нет… нет… – она бросилась к нему. – Ну ты же мой любимый!
Он отцепил ее руки.
– Оля, мы расстаемся. Я так решил. Я люблю другую.
Повисла тишина, а потом в ней громко прозвенела пощечина. Оля быстро выбежала из кухни и стала молча ходить по квартире, сгребая свои немногочисленные вещи в сумку. Эдуард не мешал.
Вскоре дверь в прихожей хлопнула, и Оля ушла. Ушла в последний раз. Только крикнула напоследок:
– Все сделаю, чтобы ты теперь ни одной книжки не напечатал!
Эдуард тупо посмотрел ей вслед и захотел побежать за ней, остановить, но сдержался. На подкашивающихся ногах он прошел в спальню, окинул взглядом пустую полку, где раньше Оля оставляла иногда свои вещи, вроде кремов, книг или пижам, уткнулся лицом в подушку и ревел, пока не уснул.
На следующее утро стало хуже. Сначала, открыв глаза, он пару мгновений не помнил, что произошло, но потом реальность ударила с размаху куда-то в область грудной клетки, так что ему стало тяжело дышать. Желтухин уже не вспоминал все те споры, ругань и эмоциональные качели, сопровождавшие их отношения, картинка Оли в голове начала сглаживаться и приобретать элементы святости. Он то смотрел на пустое кресло, куда Оля любила забираться с ногами, то пялился, пуская скупую слезу, на осиротевшую полку, то слонялся бессильно по квартире и однажды проревел десять минут над найденной в ванной забытой помадой.
То и дело он хватался за телефон, порываясь написать возлюбленной, но одергивал себя. Нельзя. Нельзя!
Разрыв дался очень тяжело. Сердце кровоточило, жизнь не радовала, все вокруг окрасилось в темные краски. Эдуард впал в депрессию, почти не ел, зато запил, закурил, сначала сказался заболевшим, а потом и вовсе уволился с работы. Около недели он провел в полузабытьи, намеренно сокращая ненавистные часы бодрствования, а еще много боролся с эросом и танатосом, без конца мастурбируя и снимая постоянно копящееся эмоциональное напряжение.
Через две недели похудевший на семь килограммов Желтухин помылся, надел свежую одежду, сменил белье на кровати, приготовил яичницу, выпил на завтрак кофе, а не портвейн, и открыл заросший пылью ноутбук.
Нужная эмоциональная кондиция была достигнута.
Он пару минут смотрел в пустой монитор, а потом напечатал: «После смерти». И текст полился в Word.
Эдуард писал вдохновенно, бешено, отрываясь лишь на редкие приемы пищи и поход в магазин за продуктами. И даже в очереди в кассу в его голове с невероятной четкостью проносились переплетающиеся сюжетные линии