Он взглянул на часы. Скоро телефонный разговор, что позавчера был заказан на главпочтамте. Двое суток назад, его агент на индийский номер сообщил дату, когда Джабраилу позвонит «его советский друг».
В конце аллеи, обильно заляпанной раздавленными плодами шелковицы, величественно раскинул ветки грецкий орех. Старое дерево образовывало крупную тень, что гостеприимно встречала входящих на территорию института. А для уходящих она напоминала жирную точку, означающую конец тенистого рая. Дальше всех ожидало свидание с пеклом открытого пространства примыкающей улицы.
Кузнецов встал у границы света-тени. Посмотрел на потемневший ящик из-под пива, на котором утром под деревом, сидел такого же цвета седобородый старик и продавал семечки. Затем, прищурившись, взглянул на залитый солнцем проспект и автобусную остановку метрах в ста. Вспомнив о дороге сюда, когда градусник показывал всего-то +25, сразу отказался от идеи возвращаться общественным транспортом. Пошарил в нагрудном кармане рубашки, достал зелёную трёшку. Недолго думая, решил ехать до центра на такси и уселся под деревом на место аксакала.
У земли было прохладней. Вокруг в траве валялись сморщенные орехи, которые никто не собирал, так как по цене стакана газировки, они, уже очищенные, продавались на каждом углу. Сергей лениво поднял один, тот оказался пустой. Откинулся на ствол, вытянул ноги и чуть прикрыл глаза. Щеки коснулся еле-еле ощутимый ветерок, гуляющий под кронами деревьев и берущий свои хилые силы у прохладного арыка, что протекал где-то сзади, в зарослях густой травы. Слабый конвекционный поток, возникший между холодным ручьём и раскалённым воздухом за пределами теней, создал под орешником живительный микроклимат. На удивление, ещё десять минут назад, его голова кипела от переполнявших её мыслей и призрачных догадок, а сейчас она была пуста, как скорлупа подобранного плода. Не думать, не разбираться в том, что Кузнецов сегодня услышал, ему не хотелось.
Он остановился. В прямом и переносном смысле. Впервые за много лет, он остановился ни ввиду ожидания чего-то или кого-то. И не по причине усталости и наличия впереди преград, физических или ментальных. И даже не в силу сложности принимаемого решения или складывающихся обстоятельств. Он остановился сам, бесцельно и беспричинно, не имея никаких желаний и не ведая никаких потребностей. Словно вынырнув из водоворота жизненных событий, Сергей вдруг чудом выбрался на берег, и сейчас его жизнь осталась там, а он сам – здесь, под орешником. Сидит как блаженный дурак, на пивном ящике, и флегматично разглядывает прохожих. Те, если и обращают на него внимание, то, скорее всего, из-за русской внешности и европейского стиля одежды. Вроде молодой, мало ли, может, устал, присел в тени отдохнуть.
А на самом деле, впервые со времён своей юности, Сергей просто услышал Себя. Беззвучный шёпот почти не различался,