Сидоров был наблюдательным и Петров это знал, слов лишних не говорил и свое дело делал тихо.
Какими делами занимался Сидоров, Петров только представлял, потому что сидел Сидоров на одном этаже с отделом иностранных дел, был у него свой кабинет, на двери было написано «Главный специалист».
Петров не любил ходить пешком – везде, даже в булочную, ездил на машине, а Сидоров любил гулять. Когда он шел, была видна армейская выправка, видимо, давно его хорошенько выправили. Петров сам не спрашивал, а Сидоров не рассказывал. Говорили они обо всем на свете, но не про это. Сидоров рассказывал, что учился в Тамбове. Петров ничего про Тамбов не знал, кроме того что где-то там расстреляли Бузову.
Случилось так, что Петров выпил у Иванова лишнего, и Сидоров предложил прогуляться, подышать воздухом, наверно, ему не хотелось возвращаться домой. Идти было недалеко, через весь центр по косой минут пятнадцать. Шли они дворами, сначала через школу, потом во двор больницы, которую в народе называли «жэдовская», она принадлежала железной дороге.
Оказалось, что Сидоров хорошо знал Зальцмана, а Петров – Манукянов, а вместе они знали всех Неймарков. Дальше вышли к библиотеке и потом во двор «Сотого», где между роддомом и гаражами Петров захотел в туалет. Мимо проходил Ашкен, давнишний знакомый Сидорова по спецполиклинике.
Ашкен был тоже нетрезвым, поднялись к нему. Как оказалось, он долго работал детским психиатром. Таких дел у Петрова никогда не было. А потом Ашкен ушел в МВД, правил мозги участникам чеченских командировок. У Ашкена было тепло и уютно, сын-подросток наяривал на гитаре, но засиживаться не стали, выпили по одной и пошли дальше.
Повернули в арку, прошли мимо фонтана и Ленина, мимо центральной гостиницы и универа на Димитрова, во дворы хрущевок. Там студенты протоптали тропинку между гаражами. И через двор «Горбатого» вышли к «Титанику».
Пока шли, говорили. Почти с каждым домом, мимо которого они проходили, их что-нибудь связывало. Например, в «Горбатом», перед которым они сейчас стояли, жили Кулебаба и его прекрасная дочь Эвелина.
Сын у Сидорова учился в сорок пятой, а у Петрова в доме рядом с этой школой жил приятель жены – Кислый.
Вова Кислов – самый известный музыкант в городе, как бы там всякие тети из музыкального училища или филармонии не причитали, как бы рокеры ни пели, Кислый, все равно, самый известный лабух в городе. Он пел во всех кабаках города. Он пел на танцах в горпарке в те времена, когда там стоял Ленин. Петров видел Кислова с ансамблем в Пекине, в огромном, но тухлом кабаке «Шоколад» в центре Ябаолу. Это было круто. Петров тогда почувствовал себя дома, даже потные «киты» с голыми животами ему не мешали. Он сидел в углу и наслаждался Родиной. Вспоминал, как в ресторане «Барнаул», на чьей-то свадьбе, охранник бил дубинкой по спине Мишу Большакова. Миша был в офицерском полушубке, ему было не больно, но он орал:
– У меня папа – генерал.
Миша умер. Хороший был парень и папа у него, правда, генерал.
У Петрова были дела с его папой. Папа Большаков