И вода расступилась.
С этими силами он прошел огонь и воду – от Москвы до Берлина. А после войны жизнь потекла своим чередом со своими радостями и бедами. Чтобы жить так, чудеса были не нужны, они даже пугали. Он вошел в свой привычный круг, и все, что было, показалось сном. Он выбрал, может и неосознанно, простой путь, но часто во снах он был другим: ходил по воде, летал, дарил и забирал жизни, видел прошлое и будущее, создавал и уничтожал целые миры. Но это были только сны.
И вот ему уже почти девяносто лет, у него свой сад, и чувствует он себя прекрасно. Ощущение бессмертности давно прошло, он знал, что скоро умрет, но это не беспокоило его. Последние годы он начал мыслить другими категориями, а зрение подстроилось под них, и теперь он видел реальность через разные фильтры, цветочный был его любимый.
Петр Борисович сидел на лавочке и рассматривал людей. Каждый человек представлялся ему растением, он искал глазами цветы, но последнее время цветов-людей он почти не видел. Картофельные клубни, грибы-поганки, серая биомасса протекала мимо него, и он засыпал под это размеренное течение, и снилось ему, как он своими руками создает цветочных людей – прекрасных девушек-роз, юношей-тюльпанов, одуванчиков-детей. И посторонний прохожий видел чудесную улыбку на старческом лице спящего на лавочке деда.
А дальше дрема нападала снова, и сновидения сменялись одни за другими, и снилось ему, что он огромный старый подсолнух, склонивший голову до земли, и из него падают семечки, а из семечек вырастают сорняки и бурьян, и он просыпался со слезами на глазах.
Тут вдалеке почти у входа в парк мелькнул давно забытый ярко-красный цвет, и он приближался. Петр Борисович проснулся, снял очки, быстро протер их и с замиранием сердца посмотрел на чудо. Человек-цветок шел к нему.
– Все-таки тебя кто-то полил. – Он узнал мальчика-кактуса Ваню.
Только сейчас, в отличие от первого знакомства, его голову венчал, как корона, огромный ярко-красный цветок. Колючки стали острее и больше, и Петр Борисович все понял, давно уже не встречался ему цветок смерти.
– Здравствуйте, Петр Борисович! – Ваня улыбался. – Как ваше здоровье?
Петр Борисович не отвечал, смотря на цветок.
– С вами все хорошо? Вы помните меня?
Ваня подошел поближе.
– Садись, – выдавил из себя Петр Борисович. – Вот мы и опять встретились.
Ваня сел.
– Ты все-таки сделал это? Зачем?
Глаза у Вани потемнели, он сразу понял, о чем его спрашивают.
– Так надо… Я не такой, как все, – тихо сказал он.
– А что в тебе особенного?
– Не могу точно сказать, и вам все равно не понять меня… – Ваня встал, собираясь уйти.
– Постой, подожди, – Петр Борисович задумался. – Проводи меня домой, пожалуйста.
Ваня