Космос, в котором жили близкие ей люди, находился теперь в этих старых фотографиях, в бесполезных безделушках, которые так хотелось сохранить, продлив их единство и ощутив легкую беспричинную радость, которая возникала тогда, когда жив был ворчливый и категоричный отец, теплая и такая родная мама, когда всегда, в любую минуту, можно было позвонить младшей сестре и поговорить о самых обыкновенных мелочах!
Одна мамина родственница, рассказывая о ком-то из ушедших, говорила: «Он ушел как праведник. Вечером сходил в баню, поменял белье, улегся во всем чистом и утром не проснулся». Клара и Милочка, тогда еще совсем маленькие, остерегались подобных разговоров. Во-первых, в ту пору никто об этом не задумывался. Ясно было, конечно, что когда-нибудь эта участь коснется всех, но что толку думать об этом, когда ты ходишь в школу? Это должно было случиться очень и очень нескоро. Прежде придется уступить место пожилым бабушкам и дедушкам, затем придет черед немолодых родителей, а уже потом, в далеком и необозримом будущем, это случится когда-нибудь и с ними. Девочки боялись не только говорить о смерти. Их страшил даже вид гробов, которые привозили к ним во двор, устрашающе смотрелась его крышка, выставленная у дома. Она давала понять, что в чьей-то семье горе, и желающие выразить соболезнование, легко могли отыскать квартиру по этому мрачному ориентиру.
Только однажды девочки видели мертвого человека и, глядя на восковое, обострившееся лицо покойницы, с трудом представляли, что еще вчера это была живая и даже очень веселая бабушка. Облаченная в какую-то чужую, ей не подходящую одежду, бабушка лежала в узком ящике и должна была вызывать грустные чувства, но почему-то пугала. Кларе казалось, что в какой-то миг произошла замена, и та старушка не имеет никакого отношения к ее бабушке. Ее страшил новый запах, какой-то странный, чужой, смешанный с цветами и приходящими людьми. Они вносили свои запахи тоже, но тот, основной, шел от бабушки и человека с чемоданчиком, который попросил его оставить один на один с усопшей и крепко притворил за собой дверь. Клара была уверена, что он доктор, но потом засомневалась: что толку его вызывать, если бабушке уже ничем не поможешь?
Подойти и попрощаться было настоящим мучением. Все прикасались к бабушкиному лбу (или к той, кто ее заменила), а Клара с Милой не могли себя заставить. Сзади их кто-то подгонял ободряюще и вместе с тем сочувственно. Это, мол, всего лишь спящая бабушка, и бояться тут нечего. Клара все-таки подошла, прикрыла глаза, нагнула голову и, кажется, все же коснулась бабушкиного лба, но сделала это мгновенно, а отходя, еще раз подумала, как сильно