– Ах… – протянула Нилам, – я забыла твои прикосновения.
Он продолжал медленно водить по ее нежным плечам, слегка сдавливая пальцами. Все представлялось неправильным… нереальным. Мозг отказывался воспринимать действительность, но сердце ему оказалось неподвластно. Охотник втянул носом воздух. Ноздри обожгло холодом. Он чувствовал, что замерзает, однако продолжал сжимать Нилам в объятиях. Не в силах ее отпустить.
– Пойдешь? – тихо прошептала она.
– Что?
– Пойдешь со мной?
Его руки замерли. Вновь неприятно заныло в груди.
– Я… я не могу.
– Ты же хотел… – Нилам печально вздохнула.
– Я и сейчас… – его голос дрогнул, – я и сейчас… прости… – сердце готово было разорваться. Выступившие слезы превращались в льдинки и сверкали в серебристом свете. – Хочу… но не могу.
– Почему? – вопрос прозвучал едва слышно, но Шанкар уловил его.
– Это… это неправильно. Прости.
Снова вздох, полный горечи и тоски, способный вывернуть душу наизнанку:
– Я прощаю тебя. Но любишь ли ты меня?
Плохо соображая, с подступившим комком к горлу, он кивнул:
– Да.
Нилам стала оборачиваться. Медленно, будто во сне. Охотник не сводил взора с любимой. Ладони продолжали мягко скользить по ее плечам. Вот она обернулась. Свет от луны теперь падал ей на спину, не давая Шанкару увидеть лицо. Знакомое, нежное лицо с большими глазами цвета сапфира. Цвета камня, который он когда-то ей подарил.
– Тогда поцелуй меня, – прошептали ее губы.
Что-то щелкнуло в голове охотника. Что-то, пытавшееся отговорить и не делать этого. Отступить. Сбросить наваждение. Но он не смог противиться искушению. Слишком сильным оно было. И слишком велика усталость от пережитого в последние дни.
Шанкар подался вперед в поиске знакомых губ, дабы снова ощутить их сладкий, пьянящий вкус. Их лица оказались в одной ладони друг от друга. Охотник уже готов был опустить веки перед поцелуем, как вдруг нечто заставило его замереть. Он наконец увидел лицо Нилам вблизи. Увидел ее глаза… они были пусты и черны подобно бездне.
– Поцелуй меня, – прошептала Нилам.
Охотник сделал неуверенный шаг назад. Задеревеневшие ноги плохо слушались.
– Ты… – просипел он, – ты не Нилам.
Черные пустые глазницы продолжали неотрывно смотреть на него. «Мурашки» бегали по телу, но Шанкар уже не чувствовал их. Холод и страх сковал мышцы.
– Почему? – печально спросила она. – Почему ты так со мной?
Ее речь сжимала сердце, подобно могучим тискам. Охотник испытывал боль. Страдание смешалось со страхом