– После развода остался с ней только я. Дилану было плевать. Он уехал с ним.
Никак не комментирую его откровение. В знак утешения дотрагиваюсь до его волос, перебираю пряди. Они у него на удивление мягкие. Киваю, тем самым прошу его продолжать.
– Дилан не виноват, но… я все равно чертовски злюсь, – сокрушенно признается он. – На отца.
– Так значит ваши родители…
Не знаю, могу ли спросить…
– Да, – кивает он, поворачивая голову ко мне. Его глаза находят мои. – В разводе.
Он устало выдыхает, и переводит взгляд на мои губы. Все тело, в один миг, превращается в натянутый нерв.
– Она не может оправится… как бы я не старался ей помочь.
Его ресницы трепещут, и я разрываюсь от желания его утешить, поддержать, развеять грусть. Краснею, дрожу, теряюсь от него. Ну же! Думай! Думай черт возьми, что ему сказать. Что-нибудь нужное, важное…
Его голова опускается на мое плечо, и мысли испаряются. Он сам находит мою ладонь и сжимает. Заставляет меня забыть обо всем.
Нервно сглатываю и робко отвечаю на его прикосновения.
– Спасибо… и прости меня.
– За что? – удивляюсь я.
– За… – он запинается, поднимает взгляд. И твердо произносит. – За то письмо, которое я оставил без ответа.
Одним предложением застает меня врасплох.
– В-все… в порядке, – нервно смеюсь. – Я уже давно забыла.
Ничего подобного. Каждая строчка, каждое слово по-прежнему выжжено в сердце. Некоторые строчки, из моего прощального письма, вспыхивают в сознании.
"Мне кажется… ты мне не просто нравишься. Это гораздо больше, гораздо серьезнее. Я хочу чтобы ты знал, что куда бы ты ни поехал, есть человек, который тебя ждет. Всегда."
– Это ты меня прости… Это было так глупо. Так…
Стыд обжигает щеки. Наверное, я выгляжу жалко. Запинки в речи, когда я разговариваю с ним – выбешивают. Ну почему, я не могу легко общаться с ним, как, например, Лидия? Или, как, я огрызаюсь с…
Окровавленный нос Дилана, и его равнодушное лицо, сейчас всплыло в моей памяти не к месту!
Мою руку накрывает теплая ладонь Александра и несильно сжимает. Дыхание от его близкого взгляда перехватывает. На его лице больше не остается и тени, недавнего гнева и агрессии. Ловлю себя на мысли, что не хочу, чтобы он когда-либо смотрел на меня как на отца, или, своего старшего брата.
Никогда.
– Спасибо за письмо, Аделаида. Мне… – он подается ближе, и я могу ощутить теплое дыхание. – Оно было очень важным для меня, в тот момент.
– Правда? – шепотом спрашиваю я, хотя вокруг никого. До губ долетает его дыхание.
Смущаюсь, но снова хочу взглянуть на него. Ветер треплет его волосы, а карие глаза, в темноте, черного цвета, затягивающие в какую-то бездну. Зачарованно смотрю на него, и невольно улыбаюсь. Он отвечает мне тем же. Мы сидим так, пока не становится холодно.
– Пойдем,