Пьяный человек не знает, где право, а где лево; чувство равновесия у него утрачено, он ежеминутно готов упасть, и вот – падает! Но временами, как уверяют некоторые, опьянение охватывает всю вселенную духа. Равновесие, установившееся между добром и злом, рушится, и, если некоторые из живущих с горечью и страхом ожидают конца времен, иные с радостью в сердце уповают на скорый приход новой эры. Первые уверены в скорой гибели человечества, вторые же надеются, что совсем скоро оно расправит крылья и взлетит, подобно птице или ангелу. Рвется связь времен. Несчастное человечество ищет знаков и предзнаменований, невесть откуда являются пророки, и все говорят о проклятии Вечности и скором пришествии Царства справедливости. А поскольку грань, отделяющая религию от политики, тонка и прозрачна, хаос вторгается и в земные законы. Фанатики, бунтовщики и убийцы уже не прячутся в тени; они смело выходят из укрытий и вершат свои темные дела – тут-то у палачей и прибавляется работы!
Именно таким было время, о котором я буду повествовать. Начало же моего рассказа относится к семьсот пятнадцатому году со дня основания великого Рима, а страной, где произошли события, о которых я поведаю, был Израиль – имя, одновременно означающее и царство духа, и обиталище тела (хотя истинное значение этого имени, как ни странно, связано с богоборчеством). Израиль представлял собой наиболее удаленную провинцию Римской империи, и звали ее римляне Палестиной. В самом начале периода, о котором пойдет речь, они правили в Палестине не сами, но через назначенного ими «царя».
Уж если я назвал себя рассказчиком историй, то самое время мне, отказавшись от пустых абстракций, которыми я вас до этого пичкал, соткать из слов живые фигуры – пусть они двигаются, говорят, носят свои одежды… Но для начала дам я себе волю и ударю, так сказать, по струнам своей арфы, чтобы нарисовать маленькую предварительную сценку – перед тем, как обратить ваши взоры к вещам более важным и серьезным.
И вот представьте – вы в одной из иерусалимских таверн, чьи стены и потолок увиты виноградом, совсем недалеко от места, где обычно проводят казни; сидите и слушаете, что говорит декурион по имени Секст, мелкая пешка среди офицеров римской армии. Он хорошо знает местную жизнь и местный язык и часто сопровождает приехавших из столицы империи знатных римлян в их прогулках по Иерусалиму. Сейчас он сидит за грубым столом, поверхность которого заляпана винными пятнами, и, несмотря на то что его примитивная натура полна презрения к иностранцам,