– Что там у тебя́, брат Дими́трий, стрясло́сь? – с любопы́тством спроси́л Фео́на, подходя́ к ста́росте.
Вме́сто отве́та по́слушник мо́лча поверну́л к не́му разворо́т кни́ги, в кото́рой не́сколько абза́цев бы́ло обведено́ жи́рным черни́льным ова́лом, а на поля́х нетвёрдой де́тской руко́й вы́писано: «А так ли о́ное на са́мом де́ле есть?»
– О́чень интере́сно! – невозмути́мо произнёс Фео́на, прочита́в вы́деленные абза́цы кни́ги.
– Ну и кто столь просвещён в иску́сствах, что риску́ет бро́сить вы́зов авторите́ту свято́го Иоа́нна Экза́рха болга́рского ? – спроси́л он, оки́нув взо́ром прити́хших ученико́в. Де́ти молча́ли, стара́тельно пря́ча глаза́ в пол. Оте́ц Фео́на понима́юще покача́л голово́й.
– Ну я так и ду́мал. Доно́счиков нет. В тако́м слу́чае вы зна́ете, что де́лать.
Ученики́, винова́то опусти́в го́ловы, вы́шли и́з-за стола́ вста́ли на коле́ни и хо́ром загнуси́ли жа́лостливыми голоса́ми:
«В не́которых из нас есть вина́,
Кото́рая не пе́ред мно́гими дня́ми была́,
Вино́вные, слы́шав сие́, лицо́м рдятся,
Поне́же они́ на́ми, смире́нными, гордя́тся»
Не успе́ли они́ зако́нчить покая́нные ви́рши, как с коле́н подня́лся четырнадцатиле́тний Сёмка Дежнёв .
– Прости́, отче, – обрати́лся он к мона́ху с ни́зким покло́ном, – моя́ то вина́!
– Ты? – с сомне́нием в го́лосе переспроси́л оте́ц Фео́на.
– Я.
Сёмка угрю́мо насу́пился и с вы́зовом посмотре́л на учи́теля. В уголка́х глаз отца́ Фео́ны заигра́ли озорны́е и́скорки.
– Ну тогда́ объясни́ нам, чем тебя́ не устра́ивает Аристо́тель и учёные мужи́-перипате́тики?
– Меня́-то? – шмы́гая но́сом переспроси́л Сёмка. Лицо́ его́ вы́тянулось в расте́рянной и дово́льно глу́пой грима́се.
– Тебя́, – утверди́тельно кивну́л Фео́на, – ведь ты же не согла́сен?
– Я-то? – опя́ть переспроси́л па́рень, глаза́ми му́ченика гля́дя по сторона́м.
– Э́то не он. Э́то я сде́лала! – разда́лся за спино́й то́нкий, деви́чий голосо́к.
Оберну́вшись, Фео́на удовлетворённо улыбну́лся. Ю́ная воспи́танница городско́го головы́ Ю́рия Я́ковлевича Стромилова , кра́сная от стыда́ стоя́ла за его́ спино́й и не́рвно тереби́ла жемчу́жное ожере́лье. На́стя была́ кру́глой сирото́й. Два го́да наза́д её взя́ли в дом воево́ды, по́сле того́ как умерла́ от сухо́тки его́ двою́родная