Присмире́вший от мы́слей о бре́нности бытия, ю́ный князь, в ожида́нии вызволе́ния из неча́янного пле́на, встал на коле́ни и рука́ми поша́рил вокру́г в по́исках упа́вшего с о́сыпи шпанхана. Он нащу́пал что́-то гла́дкое и прохла́дное, но уже́ в сле́дующий моме́нт нахо́дка с угрожа́ющим шипе́нием вы́скользнула из руки́, в то же мгнове́ние с ближа́йшей коло́нны с глухи́м сту́ком на плечо́ упа́ло пло́тное и ги́бкое как плеть те́ло. Заде́в пра́вую щёку оно́ шурша́ соскользну́ло на зе́млю. Охва́ченный безу́держным у́жасом Пе́тька подскочи́л на ме́сте и исто́шно заголоси́л, задра́в го́лову к проёму в потолке́.
– Данилаааа, вы́тащи меня́ скоре́й!
В проёме опя́ть появи́лась голова́ приста́ва.
– Ну чего́ опя́ть? – спроси́л он недово́льно, – Усо́пший куроле́сит?
– Тут зме́и! Мно́го змей! – дрожа́щим го́лосом прошепта́л мальчи́шка, не сме́я да́же пошевели́ться.
Загрязский кри́кнул что́-то свои́м рабо́тникам и че́рез мгнове́ние просу́нул в дыру́ горя́щий фа́кел.
– А ну Пе́тя, посторони́сь! – кри́кнул он па́рню и бро́сил фа́кел вниз. Сле́дом бро́сил и второ́й чуть в сто́рону от пе́рвого.
Свет впервы́е за сто лет освети́л мра́чное подземе́лье, представля́вшее собо́й большо́й зал с ни́зким сво́дчатым потолко́м, подпёртым кря́жистыми коло́ннами двух са́женей в обхва́т. Из за́ла во все сто́роны вели́ многочи́сленные коридо́ры, не́которые из кото́рых бы́ли откры́ты, други́е закры́ты то́лстыми давно́ сгни́вшими и покоси́вшимися дверя́ми. А не́которые бы́ли про́сто на́глухо зало́жены кирпичо́м и приро́дным ка́мнем. Но гла́вное, что уви́дел Пе́тька в подземе́лье, бы́ли не мра́чные сте́ны из красно́-се́рого кирпича́, не гря́зные зава́ленные му́сором полы́, не коло́нны, поро́сшие то́лстым мхом, а обита́тели э́того угрю́мого ме́ста. Змеи́. Со́тни гадю́к устила́ли собо́й пол, вы́боины стен и тре́щины сво́дов. Они́ собира́лись в огро́мные подви́жные клубки́ в ни́шах и рассе́линах, свиса́ли с гнилы́х попере́чин покоси́вшихся двере́й, по́лзали по капите́лям коло́нн. Копоши́лись у подно́жья о́сыпи на кото́рой стоя́л он едва́ живо́й от стра́ха. До́брый деся́ток ползу́чих га́дов снова́л и среди́ оста́нков челове́ка в ни́ше.
– Мать честна́я! – воскли́кнул Дани́ла – Го́споди, помоги́! Вида́ть у змей здесь зимо́вье бы́ло, а обва́л их потрево́жил. Скве́рное де́ло.
– А мне что де́лать, Дани́ла? – ныл Пе́тька, утира́я теку́щие слёзы гря́зным рукаво́м по́рванного в клочья оха́бня, – Я бою́сь!
– Стой сми́рно, дружо́чек, е́жели жизнь дорога́. Да́же не шевели́сь. Они́ сейча́с злы́е. Мы тебя́ вы́тащим, гла́вное не сходи́ с ме́ста.
Загрязский исче́з. Слы́шно бы́ло как он ора́л на мастеровы́х заставля́я их пошеве́ливаться, а те отвеча́ли нестро́йными