Наконец появился Эркемей с грозного вида людьми. Все вошли в юрту – шестигранный низкий сруб с высокой шатровой крышей, который дед называл аилом. Несколько минут не было слышно ни звука, но вот дверь отворилась и из проёма её высунулся дед. Что-то прокричав по-своему, снова скрылся за дверью.
– Дедушка зовёт, – тихо проговорила Айланыс и, ужом выскользнув из-под пихты, пошла к аилу, но не прямиком, а лесом обошла поляну и вышла на неё с противоположной стороны на натоптанную тропу.
Вскоре в аиле растопили печь и над ним поднялся дым, а потом в дымной пелене, расплывшейся по-над землёй стали расплываться и подрагивать пихты. Дым проникал в укрытие, где хоронились мальчики, им жутко хотелось чихать, они с трудом сдерживали себя и тёрли горевшие от дыма глаза.
Айланыс вышла из аила, пошла к роднику за водой, возвратилась с полным котелком и снова вошла в аил.
– Может не ждать когда они уйдут, утечь? Ты как Стёпка, идти можешь?
– Ну, и куда мы пойдём? В воровское логово? В юрте трое, а где остальные? Ты об этом подумал, мож они щас сидят в засаде и наблюдают.
– А встретимся, так что? Мы прохожие, они прохожие. Откуда им знать, что мы с обоза, а взять с нас нечего, пройдут мимо.
– А вдруг они не сразу всех мужиков убили. Мож поспрошали сначала. Мож, кто и показал на нас? Да и к чему им соглядатаи? Сейчас мужики с ружьями в тайге либо беглые, либо тати. Они ж не глупые, порешат встречных, чтоб не указали на них.
– А деда почему не убили? И Айланыс выпустили? – не унимался Фёдор.
– У них здесь и юрта, и домашность. Чуть что, разорить могут, это понятно, но с другой стороны дед им нужен. Он, видать, хороший знахарь. Видел, у одного бандита рука была перевязана, лечить его к нему привели. Не тронут.
– А и то верно, – почесав затылок, ответил Фёдор. – Значит, будем сидеть покуда здесь и ждать. К тому ж мы всё равно не знаем, куда идти. Слушай, Стёпа, дело долгое, посмотрим, что тут Марфа припасла? О, смотри, – развязывая узелок, – сырчики, лепёшки. Интересно, а баклажка с чем?
– Кислое молоко, вроде варенца, – ответил Степан. – Это по крещёному её Марфой зовут, но Айланыс мне больше глянется.
– А, тебе однако, не только имя, но и сама кыргызочка приглянулась?
– Хорошая девочка, добрая и заботливая? Ну, ладно, давай есть будем. А то и правда, кишки к животу уже прилипли.
И мальчики принялись уплетать курт и баурсаки, запивая их кислым чегенем.
А Эркемей вспоминал всё, чему научился в монастыре, что узнал у алтайских камов и колдунов, подсмотрел у русских знахарей и ведуний. Намазал разбойнику больную руку мазью, перевязал, напоил его отваром, уложил на лежанку и тот крепко уснул, а его два приятеля – Филька и Порфишка, расположившись в юрте как хозяева, сказали Эркемею: «К вечеру придут все наши товарищи, а потому ты, кыргыз, оставайся здесь, в своей юрте и никуда не уходи.