Я инстинктивно отполз назад, но ударился лбом об окаменелые земляные выступы. Внезапное озарение поразило меня с такой силой, что я бы ни за что не смог вспомнить ни одного похожего случая. Руки подрагивали, тело постепенно набирало температуру, пока со спины и со лба не потек нервный пот. От него я совсем не мог пошевелиться в этом узком проеме. Дышать здесь становилось все невыносимее и невыносимее. Все то было похоже на бредовый сон, в котором я бы ни за что не захотел оказаться вновь.
Я не помню как выбрался. Видимо, на фоне увиденного меня совсем переклинило и к тому моменту я уже слабо понимал что мне делать и действовал так, как получалось. Наружу я выбрался в мыле и с ободранными локтями, к слову, болеть они стали только спустя какое-то время – наверное, полз что есть силы, лишь бы покинуть это место и больше не видеть ту металлическую решетку, которую я ошибочно всегда принимал за вентиляционный ход. Я быстро поднялся по лестнице, закрыл люк и даже не проверив место на наличие следов своего пребывания, поспешил поскорее сбежать. Выбежав на мостовую, я босиком прошелся по ковру, не думая о том, что могу запачкать его землей из подземки, быстро нырнул в свои ботинки и вышел, закрыв за собой калитку так, как было. Я на секунду остановил свой взгляд на доме и тут же скрылся за деревьями, идя по каменистой дорожке к своему участку. Тогда я не обратил внимания ни на реку, ни на корягу, ни на фасад своего дома. Я шел и тупо смотрел себе под ноги, наблюдая, как от каждого шага на моих ботинках формируются, а потом разглаживаются поперечные заломы.
Войдя в дом, я не разуваясь прошел к шкафу, как обезумевший распахнул дверцы и нырнул головой прямо туда, где была металлическая решетка. Глядя на эту картину уже изнутри, я ощутил на себе то же, что настигло меня в том в узком земельном проеме, в котором я долго не мог пошевелиться. Решетка была ничем не загорожена и от того из нее можно было рассмотреть и подслушать все, что хочешь, только если дверцы шкафа были распахнуты как сейчас. Я взял какие-то коробки из-под обуви, поставил их в ряд и полностью загородил мнимую вентиляцию. И в себя я пришел, видимо, только в тот момент. Мне стоило большого труда осознать, что те удушающие ощущения страха и ужаса, от которых стыла и одновременно закипала кровь, так и остались в подземке. Я поднялся, закрыл дверь веранды на ключ и прикурил, раздумывая над тем, что могло скрываться в остальных девяти тоннелях, если их, конечно, было не больше. Мне было непонятно, пользовался ли старик этим подземельем или все-таки нет. Однако, наличие