Меркантильной не была. Напротив, всегда всем помогала. И соседям по лестничной клетке, и тем, что в поселке жили, где дача наша находилась.
– Семеновна, тащи свою наливку, помянем Свету. Упокой, Господи, душу ее, – мужчина опустил глаза, а женщина побледнела и как-то осунулась.
Вот оно. Чувство вины все-таки съедало.
– А вы в дом проходите, – улыбнулась бабушка. – Стоите, как не свои. Соседи ж все-таки. И ты, Тоня, дружила со Светой.
И сказано это было не для того, чтобы задеть. Злости в бабушке не водилось. Вот только мне сейчас было не по себе.
Словно из легких кислород весь выкачали, и я задыхаюсь. Ладони вспотели, а нога вдруг сильно заболела. Будто я ее вновь сломала.
– Вот, несушек принесли и петуха. Теперь не надо яйца покупать, – женщина отряхнула халат. – Я лучших своих выбрала. Надеюсь, впрок пойдет.
– А где ж их держать? – всплеснула руками бабушка. – Курятник бы хоть небольшой. А то по двору носиться будут.
И как только она произнесла это вслух, клетка открылась, и куры выпорхнули на землю.
Все разом.
Смешнее я еще ничего не видела. Птицы носились по огороду бабушки, а Виктор пытался их поймать и падал.
– Вот же зараза пернатая! – голосил отец Кирилла, в очередной раз уловив руками воздух. – А ну их. Потом словим.
– А давайте я попробую, – стало даже веселее. – Стоять! Курицы, стоять! – заливаясь смехом, я бежала по огороду, совсем не чувствуя боли в ноге.
До этого дня и развлечений не было. Лишь ужас и страх. Липкий, тягучий, всепоглощающий. Страх от того, что сиротой осталась. От того, что совсем не знаю свою бабушку. А еще потому, что считала себя уродом. И шрамы здесь были совсем не причем.
Родители Кира вошли в дом, бабушка за ними, а я осталась присматривать за новыми питомцами.
Щенки кружили вокруг курей, заливаясь громким звонким лаем и я поняла, что наконец-то страх отступил. Словно вновь ожила и взглянула на мир по другому.
Видимо, я должна была родиться в деревне. Ощущала себя дома. Впервые за два месяца после аварии. И сейчас я не хотела уезжать отсюда.
Мне нравился старенький дом бабушки. Нравилась моя маленькая спальня, в которой лишь кровать помещалась, а за вещами приходилось ходить в другую комнату, побольше.
Изначально бабушка мне ее предлагала, хотя порядки навела в маленькой. В той, что принадлежала маме. И я, естественно, предпочла ее.
– Вика, – за спиной послышались тихие шаги. – Я поговорить с тобой хочу.
Позади стояла мать Кирилла и внимательно разглядывала меня.
– О чем?
– О вас с Кириллом. Сразу скажу, я от такого союза не в восторге.
– Не подхожу вашему сыну? – вызов мною был принят.
Сейчас я почувствовала боль собственной матери. Этот страх был не моим. Я ощущала ее боль как свою.
– Лера девка видная. Родители у нее богатые, понимаешь?
– Еще бы.