– А пойдем ко мне, пока мужик мой наливкой накидывается. Я тебе кое-что отдам. Это по праву твое.
Взглянула на окна кухни. Отец Кирилла сидел с рюмкой в руке и внимательно слушал мою бабушку.
– Я с удовольствием, – и не лукавила. – Пойдемте.
Мы вышли со двора и прошли несколько метров до соседской калитки.
Двор у Луговых был большим. Рассмотрела и сад яблоневый. И курятник с десятком птиц.
– Как вы справляетесь? – я недоуменно развела руками. – Мне учиться нужно жить в деревне.
– Ни к чему тебе, Вика. Раз с Кириллом решила жизнь свою связать, то придется в столицу ехать. Слыхала, обобрали тебя до нитки.
– Люди злые стали. Скрывать не хочу, отец многим должен был. А вот за что – не знаю. Меня в эти подробности не посвящали. Берегли, наверное. А лучше бы рассказали.
Мы вошли в светлую и модно обставленную кухню, где почти на каждой полке стоял фарфор.
– Это моя придурь, – махнула рукой женщина. – Коллекция чайников и чашек. В каком городе была, оттуда и тащила.
– А мне нравится. Очень красиво и необычно.
– Выбирай. Один твой будет.
– Ой, не стоит, – я судорожно замотала головой и руками. – Это вам очень дорого. Вы же годами собирали эту красоту.
Женщина скрылась в гостиной и вышла через несколько минут с коробкой из-под ниток.
– Вот, возьми. Это тебе. Тут есть кое-что от мамы твоей. И от меня тоже. Я берегла для невестки, хотела Лерке подарить, но вижу, не нужна рыжая моему сыну.
– Спасибо, – дрожащей рукой взяла коробку из рук женщины и присела на табурет. – Можно открыть?
– Нужно, – голос Антонины дрогнул.
В коробке были фотографии. Я сразу узнала маму и женщину, что стояла рядом, заламывая руки.
Там же лежала порванная золотая цепочка и кольцо.
– Это мамы твоей. Цепочку порвали, когда дрались, я ей вернуть хотела, но она мне в рожу ее бросила. А кольцо ей Виктор подарил, а она мне, уезжая, отдала. Да только не мое оно.
На дне коробки лежал красивый браслет с изумрудами. Явно дорогой и точно не мамин.
– А это от меня. Он по наследству в нашей семье уже не одно поколение ходит. Еще в царские времена, говорят, у нас был, а откуда, кто ж его знает. Антикварная вещица. Носи с гордостью. Я Кирилла своего знаю. В лепешку разобьется, но ты станешь Луговой. А вот когда дочку родишь, потом ей передашь.
И это было важным. Дело не в том, сколько стоил браслет. Прямо сейчас Антонина Луговая принимала выбор сына.
– Спасибо, – прошептала.
Женщина достала браслет и застегнула на моем запястье рядом с лентой из джинса, которой я шрам прикрывала.
– Как думаешь? Простила меня Светка? Или так и ушла на тот Свет с камнем на душе?
– Простила, – и я была в этом уверена. – Она же добрая была.
Минут десять сидели в тишине, пока в дом не ввалился отец Кирилла.
– Ты заходи, Викусь, – женщина поняла, что