– Дочь почтенного Тадкулы, всем известная Газна, обещалась Годшину в жёны. – Бурю негодования пробудили его слова в Тадкуле, и его жене.
– Так тож было то когда, после чего он расшибся почти на смерть. – Тадкула едва сдержался, чтобы не заорать во весь голос.
– Она сказала так: «Коли воспаришь над обрывом, стану твоейной женой». А больше ничего не было сказано. А значит, Годшин может повторить свою попытку, и коли удачной она станет, то потребовать причитающееся ему. – Вонрах говорил настолько уверенным в себе тоном, что самой Газне стало не по себе.
– Так ведь есть у него жена, на кой ему вторая? – Мать Газны хваталась за «соломинку». Люди позволили себе одобрительный смех.
– Твоя правда женщина. Но коли не захочет Годшин дать своей жене развод, и взять вашу дочь, то по обещанному, ты, и твой муж обязаны отдать приданное своей дочери, от которой жених отказался, считая её порченой. – А вот эти слова оскорбили всех, кто их услышал. До сих пор подобное оскорбление позволительно было только в адрес Нохвы, и её сына. Вонрах повернулся спокойно, с осознанием собственной силы, люди ударились о его ледяной взгляд и притихли. Никто не спешил испытывать свою судьбу.
– Он правду говорит. Коли не может свой ядовитый язык держать за зубами дочь, пусть расплачивается за это её отец. – Слова Кендуна заставили непонимающе посмотреть на него всех деревенских. Даже Годшин не ожидал такого от своего соседа. Кендун был почтенным сельчанином, он прослыл честным и справедливым человеком, к его мнению всегда прислушивались.
– Кому из нас Нохва сделала плохо? Никто не знал от неё отказа. Она помогала всем и каждому. Но только стоило ейному мужу пропасть, и все как псы накинулись на беззащитную женщину. А кто видел Самнаха? Её мужа? И кому он сказал, что считает свою жену порченой, и не желает с ней жить? Никто такого не слышал, и никто не вправе говорить такого. Я поддерживаю право Годшина на Газну. Она или должна стать его женой, или отплатить ему должен её отец. Но только если полетит, как было уговорено. Деревенские разделились на два лагеря. Были те, кто согласились с Кендуном, но были и не согласные.
– Ну а раз решили так дети, то нам осталось только посмотреть на всё то, что дорогой Вонрах приготовил. – Слова старейшины прозвучали приговором. Вонрах и Годшин пошли на тот самый обрыв, с которого Годшин уже успел два раза кувыркаться, в обоих случаях ломая себе все кости. Все без исключения направились за ними. Их поход на приметный обрыв сопровождались бурными обсуждениями происходящего. На обрыве стояли Салмана, Нохва и Вадна. Они смотрели на крылатое изобретение, которое оставил там Вонрах, и переполненные ужаса ждали того, что должно было произойти.
Жамнар смотрел на приближавшихся людей в поисках кого-то очень для него важного. Увидев Годшина, он стал размахивать руками, и стараться вырваться из объятий матери. Вадна поставила на землю сына, который радуясь и крича «папа», побежал