Вонь мертвецов к тому моменту почти уже выветрилась.
Они спустились вниз в семь утра. Несмотря на ранний час, миссис Паско успела на удивление многое восстановить, и гостиная стала выглядеть почти как раньше.
В вестибюле никто не дежурил, и Джеральд с Фриной отбыли, не попрощавшись.
По Рейк-стрит колесил молочник, но Джеральд заметил, что на его тележке написано название другого города. Однако маленький мальчик, которого они встретили чуть позже, идущий к неясной, но однозначно определенной цели, вполне мог быть местным жителем; и когда супруги достигли Стейшн-роуд – увидели небольшой участок земли, где уже молча работали люди с лопатами в руках. Они были толстыми, как мухи на ране, и такими же иссиня-черными. Над их головами, на высокой калитке, стальные литеры складывались в:
НОВОЕ МУНИЦИПАЛЬНОЕ КЛАДБИЩЕ
В сумерках прошлого вечера Джеральд и Фрина их не заметили.
Теперь же, в мягком свете осеннего утра вид траурных молчаливых тружеников был ужасен; но Фрина, похоже, так не считала. Наоборот, ее щеки залил румянец, а мягкие губы вдруг чувственно очертились, мимолетно напрягшись.
Она, казалось, забыла про присутствие Джеральда ненадолго, и он смог – впервые со вчерашнего вечера, – получше к ней присмотреться. В следующее мновение она уже казалась собой, прежней; но в за эту секунду Джеральд осознал, что их что-то разделило – они не станут это обсуждать впредь, но забыть никогда не смогут.
Выбор оружия
Фенвилл никогда раньше не бывал в «Антресоли», но решил, что, раз Энн считает это место вполне пристойным, туда они и направятся – незачем сорить деньгами где-то еще, в более фешенебельных местах; он и экскурсию-то смог позволить лишь потому, что получил в тот квартал от матери больше денег, чем обычно. А затем, как только он вошел в ресторан – и еще до того, как они сели за стол, – он влюбился в другую.
Впервые он увидел ее через расписной стеклянный экран. Ширма, застекленная лишь в верхней части, отделяла основную зону ресторана от вестибюля, где напитки подавали на лакированные трехногие столики. Пока Энн снимала шубу, Фенвилл сидел за одним из этих столиков, отбиваясь от двух заботливых юношей-официантов в льняных куртках; и на другом конце зала, далеко не полностью занятого гостями, он увидел эту женщину – сидевшую в одиночестве за столиком у стены. Расстояние, тусклый свет и бегущие по стеклу яркие маленькие цветочки, нарисованные по краям, не позволили тогда всерьез счесть ее образ волнующим, будоражащим, и Фенвилл просто легонько одернул себя. Когда Энн подсела к нему, он заказал коктейли – и выпил свой неспешно, смакуя, с апломбом, приличествующим окружению.
Вскоре, когда освободился более уединенный столик за ширмой, им предложили туда перейти. Тогда-то ситуация и вышла из-под контроля.