– А как ты кошель доставал и кабатчику платил, видели? – прервал Фролов.
– Не отвечу точно, – наморщил лоб Егор. – Они вроде за столом сидели, а я у прилавка встал… Не, вряд ли, парень их этот… вот ведь, – опять прищурил глаза от натуги Егор, – не помню, как звать его, он как раз их пиво забирал и рядом стоял. Он точно видел… Я сейчас вспомнил, – лицо узника осветила светлая и чистая улыбка. – Он еще потом, ну, за столом… спросил, чей-то у меня, дескать, за радость такая, что я последние копейки на водку трачу. Так что, видел он, видел, – Егор даже подскочил от возбуждения. Выпрямившись, он почти коснулся низкого потолка камеры. Свет от лампы упал на лицо. Фролов невольно залюбовался. Этот мужик сейчас показался ему похожим на римского патриция из исторических книжек. Высокий, стройный, мускулистый, с широким лбом, темными, чуть кудрявыми, стриженными в кружок, волосами, прямыми, резко очерченными скулами, чуть горбатым носом и распахнутыми темными глазами. В желтоватом свете лампы он одновременно выглядел и героическим полководцем древности, и русским богатырем на лубочной картинке. Его светлая улыбка сделала лицо очень молодым, даже в чем-то мальчишеским и открытым до беззащитности. Егор отшатнулся от лампы, чуть отвернув лицо. Теперь свет упал на другую его половину и высветил белесый, неровный шрам, перерезавший лицо. Шрам тянулся от верхней части носа и скрывался в бороде ниже уха. Именно этот шрам и делал Егора похожим на злодея с большой дороги, которым он, Фролов теперь понимал точно, никогда не был.
– Сколько тебе лет, Егор? – внезапно даже для себя самого спросил Петр.
– Двадцать восемь, – ответил он, сразу став серьезным и вновь опускаясь на солому, – а что?
– Да, ничего, это я так… – Петр слегка потупился. – Ты казался мне старше… Значит, видел он, как ты кошель опустошил? – переспросил он, чтобы вернуться к расследованию и скрыть смущение.
– Точно видел, я сейчас вот вспомнил, – торопливо сказал Егор, улыбаясь почти счастливо.
– А как мне его найти? Ты его имя не вспомнил? – вернул его к серьезному тону Фролов.
– Не, не помню… – протянул Егор задумчиво, – да я и не знал… Он не говорил, но он Ильиных братьев свояка, Мишки, брат двоюродный или другой какой родич. Они все его хорошо знают, в одной ведь артели рыбалят, – он опять довольно улыбнулся. – А сами они, все четверо, сразу после Пасхи должны опять в Сузун-завод на отработку приехать. Он сразу подтвердит, его найти легко будет… – лицо Егора вновь засияло.
– А ты пока тут посидишь, – саркастически заметил Фролов. Он теперь уже совершенно не сомневался в невиновности