Наскоро позавтракав и уговорившись с братом к полудню пойти к отцу на кладбище, Петр отправился на гауптвахту. Теперь, после ночных размышлений, ему казалось, что нет ничего важнее, чем еще раз поговорить с Егором, начать предстоящее расследование. Гауптвахта с тюрьмой находились на противоположном от казенных офицерских квартир конце города. Шагая в утренней темноте по широким, хорошо вычищенным барнаульским улицам, он мысленно составлял план допроса.
Караульный офицер, хоть и был с ним не знаком, после того, как Петр Козьмич представился, легко допустил его в камеру к преступнику. Обычно заключенных приводили в допросную, что в тюремной части здания, но Егора поместили на гауптвахте, где кроме него никто сейчас не сидел. Фролов настоял, что допросная комната и охрана ему не нужны, поэтому молодой офицер сразу проводил его в камеру, у дверей которой на всякий случай выставил караульного и, посоветовав, в случае чего кричать громче, отворил низкую массивную дверь. Егор лежал в углу на соломе, укрывшись овчинным полушубком. Он не спал, но и посетителя явно не ожидал. Из-под полуприкрытых век он наблюдал за вошедшим. Фролов поднял лампу повыше, чтобы его можно было разглядеть, а заодно и самому камеру рассмотреть. Узнав Петра Козьмича, узник слегка улыбнулся, повернул голову. Улыбка у него вышла уж очень невеселая. Казалось, это не улыбка, а гримаса боли исказила его лицо. Только глаза, большие, темные, почти черные цыганские глаза, хранили золотистые искорки былого задора.
– Будь здоров, господин берг-мейстер9, – глухо произнес он, неловко пытаясь сесть на неустойчивой соломе, – неужто хорошие новости принес?
– Да нет Егор, пока нет. Пока вот еды тебе принес, – он повесил лампу на крюк в потолке, а затем протянул Егору сверток со снедью, собранной утром Гаврюхиным денщиком, – разносолами тебя здесь, я думаю, не особо балуют, так что подкрепись. Что же касается хороших вестей, то до них еще далеко, обвинения на тебе серьезные, а доказательства – весомые. Хоть я в твою вину и не верю, одного моего слова чтобы тебя освободить – мало. Придется вести расследование и настоящих фальшивомонетчиков поймать, тогда только, бог даст, тебя выпустят. А пока… – Петр еще раз оглянулся вокруг себя в поисках места, где можно присесть. Такого места в камере не было. Это была совершенно пустая бревенчатая клеть с земляным полом, в углу которой лежала куча соломы. Фролов сделал шаг поближе к Егору и опустился